Тропинкой человека - [65]

Ах да, серебро! Его ионы не очищали мою кровь, как им положено, а неуклонно ее… изменяли, жгли; уничтожали именно те образования, которые и делали из меня вампира. Но, раз уж я целиком состоял из этих образований, идея полежать под капельницей с частицами серебра мне не понравилась. Лес рубят — щепки летят.

Почему-то Димка и Сергей Викторович не сильно испугались возможности спалить мня заживо и бесконечно ставили опыты с серебром. Разговаривая, они использовали узкоспециальные термины, но все и так знали: эта парочка ищет способ приготовить сыворотку, способную уничтожить вампиризм как телесную болезнь.

Слышали бы об этом военные!

В конце концов, мне надоело. Я взбунтовался.

Ляпнул какую-то крикливую фразу насчет тюрьмы и пыток в ней. Психанул и отправился домой. На побывку.

Меня никто не останавливал. Пусть бы только попробовали! Хотя… если бы на пути возник Дроботецкий, я бы, конечно, вернулся. Но Сергей Викторович отошел в сторону, безошибочно чувствуя мое настроение и элементарную потребность в отдыхе.

В итоге — я беспрепятственно вышел из здания института, быстро «поймал» маршрутку и даже доехал до нужной остановки. Но, когда почти уже подошел к дому, мое везение кончилось.

Скрип снега позади прозвучал как взрыв. Встревоженный, я обернулся.

— С крыши спрыгнул, — заявил Фаргел в мои испуганные глаза.

— Здравствуй, Старейший, — приветствовал я, уже успокаиваясь: встреча с Фаргелом несла в себе какой-то элемент стабильности: как-никак мы уж встречались раньше — знакомый вампир. Интересно, а оборотни на свете есть?

— Я искал тебя.

Да ну? Любопытно, зачем? Я вопросительно поднял брови.

— Ты солгал мне о Борисе. Почему?

— Я не понимаю, — пробормотал я, оттягивая время.

— Понимаешь. Я хочу знать, почему ты его убил.

Притворяться дальше было бессмысленно:

— Он не оставил выбора.

— Не оставил выбора? Рассказывай по порядку. С чего все началось?

Пришлось рассказать. По порядку, как и просил. Несущественные, на мой взгляд, детали я пропускал, коротко и четко подводя повествование к тому, что было причиной схватки. Фаргел показался мне существом эмоциональным и я надеялся, что упоминание о Наде снизит его воинственный пыл.

В крайнем случае, если дело дойдет до драки, у меня должны быть небольшие шансы.

Фаргел действительно смягчился. Даже поза стала менее обвиняющей: плечи расслабились. Носком ботинка Старейший начал задумчиво ворошить снег. Но я обрадовался рано:

— Хочешь сказать, что в одиночку одолел Бориса?

Пришлось рассказать про священника. Я старался сделать это как можно более коротко, выставив его случайным прохожим, с которым мы нечаянно подружились.

Фаргел допытываться не стал.

— У тебя опасные друзья, — сказал он, помедлив. — Но еще более опасно, что ты говоришь им правду.

— Почему?

— Потому что он расскажет о вампирах другим людям; расскажет о том, как с нами бороться. Дело кончится резней — у смертных нет шансов.

— Тогда чего ты боишься?

— Я не боюсь. Нам не нужна война. Никому не нужна.

— Гораздо безопасней тихо-мирно поедать одиночек! — выпалил я. И тут же съежился, ожидая кары за наглость.

— Вот именно, — невозмутимо подтвердил Фаргел. — Лучше, если они ничего о нас не знают.

— Не знают? Вампиры создали фильмы про самих себя — и смертные ничего не знают?

— Знают, но не верят, — поправился Фаргел.

— Пусть так. Но в фильмах показаны все способы убить вампира. За что же ты меня ругаешь?!

— За точное Знание. Посмотреть «ужастик» — это одно; знать реально, что вампиры существуют — совсем другое. А что до способов — так люди давно знали о них — через легенды. Мы просто сняли напряжение, воплотив легенды в фильмах. Человек, который не верит в существование вампиров, безопасен. Да, он может знать, что чеснок для нас — яд. И что с того? Разве много людей ходят по ночным улицам, таская осиновый кол? Или много тех, кто сжимает в кармане серебряный нож, а на шею надевает ожерелье из чеснока? Люди знают — но не верят. И пока это происходит — мир между нами существует. Да, мы убиваем. Но — убиваем, чтобы насытиться. Гораздо больше людей погибает в катастрофах, войнах. Земля перенаселена. Наше присутствие практически незаметно.

— Но убиваете?

— Есть-то надо.

С этим трудно было спорить.

— Ну, тогда можно выпивать по чуть-чуть, чтобы человек остался жив.

— Можно, — согласился Фаргел. — Но далеко не все так гуманны, как ты. Кроме того, если человек просто пропал на улице — это одно; а вот если его находят бледного с парой ранок на шее — совсем другое. Тут любой задумается. Прятать тело намного безопаснее.

— Да, конечно…. А что, вампиры не пробовали вылечиться?

— Ты говоришь про новичков?

— Н-да. Наверное, да.

— Бывает по-разному. Некоторые сразу принимают свою новую роль — и даже радуются: силе, отсутствию болезней. Другие — особенно, религиозные — сильно переживают. Очень страдают. Но приходит время — и Жажда берет свое. На моей памяти еще никто не сумел с ней справиться. В конце концов, просто перестаешь соображать — тело само все делает. Остается лишь смириться.

— А вылечиться? Разве среди вампиров нет ученых, врачей?

— Думаешь, кому-то это сильно надо? Все привыкают. Есть, правда, и среди Старейших исследователь. Но этого интересует сам процесс познания. Просто так: знание ради знания.