Тропинка в дивный сад - [3]

одинокость мечты превозносит непрожитый миг.

В нежном городе снов расстоянье измерить шагами

невозможно-легко, словно пламя расплавит шаги.

Снова ночь переходит границы земного уклада,

снова снег за окном воскрешает любви голоса.

В нежном пламени губ поцелуйная зреет соната

невозможно-легко, словно время парит на весах.

Я скажу тебе слово, которому нет назначенья,

кроме нежного-нежного-нежного-нежного сна,

бесконечного сна, бесконечного снега свеченья

невозможно-легко, словно первая в жизни весна.

«Звенела ночь… В ушах метался шар…»

Звенела ночь… В ушах метался шар,

на стенки черепа пугливо натыкаясь…

По комнатам, рассеянно шатаясь,

бродил кошмар.

Маячил бред… Не накреняя губ,

оцепленных метельной лихорадкой,

он чью-то тень высвечивал украдкой

и гнул дугу.

Потерян ключ… Настройщик удручен,

он слышит, что рояль звучит нечисто…

Но не в ответе за режим артиста

ничей поклон.

«Боль моя!..»

Боль моя!

Капризный ветер

гасит чувственные свечи

дружбы и тепла…

Свет не вечен,

снега плечи

окрыляет каждый вечер

боль моя…

…Пришла?

«Она пришла – и я воскрес, не помня пытки…»

Она пришла – и я воскрес, не помня пытки

ее волос, ее небес, ее улыбки…

Она вошла – и я забыл, откуда родом

моя печаль, моя тоска, моя невзгода…

Она искала – и нашла, и ей не нужно

земного дня, земного сна, земного мужа…

Я все учел и все пойму, но только дайте

в полночный час при свете глаз сказать «Прощайте…»

«Она не хочет уходить…»

Она не хочет уходить,

моя зима, моя находка…

Я как утопленная лодка

у снежной бури на груди!

И бесконечной чередой

взмывают волны – и стекают…

Но памяти не окликают

и не грозят уже бедой.

Как будто жизнь – уже прошла,

а смерть – еще не наступила:

пришла, погладила, спросила —

и усомнившись – отошла.

«Не забегай, не убегай, не слушай ветра!..»

Не забегай, не убегай, не слушай ветра!

последним снегом дышит май, последним снегом…

Я не хочу, я не хотел такой свободы!

пуржит, пуржит над перекрестком непогода…

Ты поглотил мой срок, мой путь, апрельский ветер!

твоим порывом задохнусь, как первой встречей…

Не дай мне сдохнуть от тоски, погода мая!

я так желал ее руки, и так желаю…

Пойми, ветрюга, я не зверь, я весь из глины!

я не хочу таких потерь, бесполовинных…

«Много…»

Много

дней

и ночей

шел я

к тебе

навстречу —

не узнавая

прохожих,

не ведая

чисел

и лет.

Теперь

из моих

шагов

можно

сложить

к

о

л

о

к

о

л

ь

н

ю

—

и слушать,

как ты играешь

путь мой

без нот, наизусть.

что говоришь ты, Мона?

что поют твои руки?

твой неотступный взгляд

всегда в мою сторону светит,

где б ни стоял я молча,

картину твоей улыбки

в душе воскрешая…

«Я томилась негаданной встречей…»

Я томилась негаданной встречей,

озарившей миражную даль.

О мой путь – между снегом и вечностью

на поющих любви проводах…

Но туманным дождем, не нарочно

намокает полетность крыла.

То ли связь между нами нарушена,

то ли просто любовь умерла.

Соната Памяти (венок сонетов)

Эпистола и балет!

Трое кратно Окно

Остекленил плен;

Нервно и налегке

Единоверцу всех…

Часть I

Этюд

полночный

изобильно

светел

тревожным

откровеньем муки

лика:

ах,

или

богом дан?

ах, или

ливень

еще не смолк,

танцуя на ветру?

1

Горит Октябрь любви воспоминаньем…

листочки, словно флаги на ветвях,

разбросаны с уходом второпях, —

любовью ль это? или любованьем?

Каким-то свежим вновь очарованьем

дохнул закат в березовых лучах —

так значит, праздник Солнца не зачах!

неистощимо леса дарованье…

Примолкли птицы, только крик сорок

пророчит теплым дням недолгий срок,

вещает снегопада приближенье;

растет запас моих цветных свечей,

готовится иное наважденье

в тумане дней и шорохе ночей.

2

В тумане дней и шорохе ночей

приходит к нам нежданная тревога

и словно пес, садится у порога,

скулит и воет – слезы из очей.

Я призову к тебе моих врачей,

пускай подлечат старенького дога,

а если будешь плакать слишком долго —

я приглашу знакомых палачей.

Мой верный пес, печаль моя земная,

не надо выть, твои невзгоды знаю,

взгляни: какая полная луна!

ни звука… Спит медведь, уснул ручей;

лишь тишина – пронзительно слышна

и чистый Голос, явственно Ничей.

3

И чистый Голос, явственно ничей,

Поет невыразимые красоты,

берет недостижимые высоты —

нет, не Алябьев! Нет, не Соловей!

Не надо мне спасительных огней,

оставьте в ульях восковые соты —

не в первый раз, не в пятый и не в сотый

проглянет тьма из-за святых дверей.

Душа моя не в храме обрела,

а в суете – два праведных крыла;

но этот г о л о с… Тайный и греховный…

непостижимый, чистый и верховный,

поющий об угаданном желанье,

манит меня последним упованьем.

4

Манит меня последним упованьем

нелепая и дерзкая мечта:

твой путь пересечет моя верста

и с ног собьет негаданным свиданьем.

Я знаю – время правит расстояньем,

а временем разлука иль рассвет;

давно утрачен мной иммунитет

в стремленье духа слиться с мирозданьем;

Давно истлевших ликов ликованьем,

бессонных лет тревожным начинаньем

мне грезилось виденье наяву:

скулит метель… с тоскливым подвывньем…

и ждет, когда отчаясь – позову

я именем Тебя или названьем.

Часть II

Туман плывет,

ревниво

огибая

еще горючий

куст

рябины пленной…

ах, в городе

твоем

навеки

осень,

оранжевые

кудри

новой стыни

о гиблых снах…

5

Я именем тебя или названьем

не потревожу, память бередя —

пускай другие на слезах дождя

о встречах забавляются гаданьем.

Меня ж почтило лето назиданьем

искать свои приметы загодя —