Тропинка к дому - [47]

Роберт отпил глоток. Лосиное лесное молоко показалось вкусным. Оно, так он подумал, впитало все лесные запахи; пил, не торопясь, маленькими, короткими глотками. И только на четвертом или пятом глотке разгадал особенность этого молока — сольцой отдает, солоноватое. Сказал лосеводу. Тот в ответ:

— Понятно, от чего солоноватое, — от кормов. Корма у лосихи — ветки деревьев, кора, болотные травы… А вообще — как находишь молочко?

Роберт закинул голову и опрокинул кружку вверх донышком:

— Может, Макарыч, впервые в жизни мне повезло! Честно говорю: такой напиток! О-о-о!..

— Да, друг ты мой, молочко-то не простое. Лосиное молочко целебное; мы его сдаем в санаторий желудочников, в детскую больницу. А доказал это знаешь кто? Наш ветеринарный врач Алеша Савкин. Три года назад побыл у нас на практике, влюбился в лосиную ферму; как кончил институт, так и прикатил сюда. Насовсем. Женился, слышь, на лаборантке — моей племяннице Зинаиде. А через год желудком стал маяться. Такие рези вспыхивали, кругляшом катался по земле.

Сунулся к врачам, а те — как обухом по голове: язва желудка. Немедленная операция. Зинка в рев: «Не пущу. Зарежут!» Узнал Михеев, пошептался с Лешей. Затих парень. И о врачах вроде позабыл.

Месяца через полтора съездил в Кострому в областную больницу и показался тем же врачам. «Ну вот, — говорят, — боялся операции, а все-таки решился. Где вырезали язву? Лицо посвежело, и тело налилось. Раздевайтесь, Савкин». Сдернул Леша рубашку, моргают врачи, переглядываются. «Позвольте, Савкин, а где же… где же шрам? Рубец на пузе где?»

Привалов сияет весь. Заткнул пробкой термос, отставил в холодок.

— Тут потеха и началась. Лешу на анализы, на рентген: нет и в помине язвы. «Как же ты вылечился? Чем?» — «Лосиным молоком, — отвечает. — Каждый день пил по стаканчику».

Я знал про их опыт и верил: получится — на то оно и лосиное молоко. И ты, наверное, слыхал: в сказках поминалось волшебное птичье молоко. Ошибочно. Волшебное-то, конкретно сказать, лосиное… Это самое, какое ты пил. Погоди, такую силу почувствуешь, что по лесу понесешься, как лось. Держать тебя буду, не удержу…

— Константин Макарыч, все это для меня удивительно, ново, интересно. Объясните, пожалуйста, сколько дает лосиха молока за лактацию и-и что вы, практик, думаете о жирности лосиного молока.

— Я?! Лосиха доится три — три с половиной месяца, четыреста — пятьсот литров дает. А о жирности есть у меня свои догадки. К слову сказать, Михеев соглашается со мной. Корова, конкретно сказать, отдает свое молоко теленку ли, доярке ли — спокойно. Ей никто не грозит, никто не мешает. Так или не так?.. Так. А лосиха-мать? Она всегда старается покормить лосенка по-быстрому. Из-за кажинного куста, мнится ей, грозит беда. Настороже. Кругом опасности. И вот веками у нее так и выработалось: молока лосенку дает немного, зато оно здорово питательное, жирное… Хочешь, еще налью?

По листьям робко, прицеливаясь, ударил дождик.

— Собрался все-таки. — Привалов глянул на небо.

ДОМ НА ОКОЛИЦЕ

1

На околице деревни Журавкино, возле одичавшего оврага, буйно заросшего, крапивой, лопушьем, малиной, орешником и ольховником, старый дом. Сруб приметно зачернен дождями, солнцем, морозами да снегами. Со всех сторон дом обнесен торопливой, выполненной без особого тщания, изгородью. Рассекая травы, к калитке сбежались четыре тропы: здесь живут.

А кто? Доярка, тракторист, учитель? Не зная, гадай хоть целый год — не доберешься до сути. В старом доме поселилось двадцать жильцов! Густо заселен. Общежитие или детский сад? Скорее — детский сад, только особый — лосиный. Двадцать лосят живут в старом доме. И у них, как и полагается малышам, своя няня — Галина Николаевна.

Новоселье справили недавно…

Лосятник, наспех построенный в свое время Михеевым и Приваловым, стал тесен и неудобен, Михеев и выпросил у совхоза пустовавший дом. Удружить-то совхоз удружил, но весь ремонт лег на плечи самих лосеводов. Апрель на исходе, а в мае отелы, подпирает время. Нашли выход: объявили субботник.

Боцману Привалову с Михеевым досталась плотницкая работа: перебрали полы, заменили худые доски на крыльце, поставили изгородь. А дальше разрушали: выдрали рамы в трех окнах — лосятам нужен свежий воздух. Оконные проемы забрали редкой решеткой, чтобы лесовички не выпрыгнули.

Галина Николаевна и Зина наносили, нагрели воды и, переговариваясь меж собою о предстоящих отелах, весне, о прочитанных книгах, о том, модно или немодно носить женщинам брюки («На лосеферме в штанах, пожалуй, удобно», — сказала Зина), и расторопно, по-хозяйски, вымыли и выскребли полы, стены, потолок, в чугунке развели мел и побелили в кути печь.

Это они заставили плотников повыдергать все гвозди из стен.

Леша Савкин поначалу был трубочистом: на веревке опускал в трубу и выдергивал поспешно, словно рыбину, охлестанный веник с гирькой — от сажи превратился в цыгана. Спустившись вниз, Леша пытался обнять Зину, но та визжала и гнала его на колонку; зато электриком Леша проявил себя с самой наилучшей стороны: без когтей, поталкивая правой ногой обручик проволоки вверх, залез на столб и подключил электричество, пустил на ход огромный холодильник «Оку» и наладил электроплитку.