Тропами мутантов - [11]

Впереди на берегу лежала решетчатая металлическая конструкция, но пока я не мог понять, что это.

– Самое удивительное, – вещал топающий впереди Шустрый, – что вроде как в этих отходах мутанты какие-то живут. Особо мутантские, я бы сказал.

– Не может быть, – удивился я. – Это уже совсем антинаучно.

– А я тебе говорю! Сама Химстанция – научно, что ли? Стоит такая бетонная дура, вроде все мертво внутри… А оттуда эти отходы валят и валят, валят и валят. Будто в ней там где-то здоровенная темпоралка заныкана, и из нее эти отходы откуда-то из другого, не знаю… пространства и времени текут.

– Темпоралка – это аномалия? – уточнил Пригоршня.

– Ага. Хорошо, редкая очень. С ней такие странные происшествия связаны, не знаешь, верить или нет. Даже для Зоны слишком необычные.

Пригоршня все никак не мог поверить:

– Но как такое возможно, чтоб отходы из ниоткуда текли??

– А как вся Зона возможна? – пожал плечами Шустрый.

– Я откуда знаю? И ты не знаешь, и никто…

– Не знаю – но догадываюсь. Сколько всякого человек с природой творит? Химия, синтетика, ГМО, всё такое… Вот почему, Пригоршня, животные меняются, откуда мутанты берутся?

– Ну, у них эти… гены. ДНК всякие с хреносомами.

– Правильно, в ДНК из-за радиации, всяких излучений, происходят изменения молекулярных структур нуклеиновых кислот, а это ведет к мутациям в организме. Что такое организм? Сложная система. И природа на планете – это тоже система, как организм, только еще сложнее, она сама состоит из отдельных организмов, растительных и животных. Такая «система систем», понимаешь? Метасистема. Которая развивалась постепенно, медленно, все в ней было подогнано друг к другу, сцеплено… А тут пришли мы и давай в природе всякое для своих нужд менять. Резко, быстро. Мы как та радиация: сильный мутагенный фактор. И Зона – это ответная мутация, такая у меня теория. Или, может, раковая опухоль с центром где-то в Дубне. Там ее источник, главный поражающий фактор, только мы до сих пор не знаем, что тогда в НИИ «Акустика» произошло.

– Ты раньше кем был, сталкер? – спросил я.

– Студентом биологии. Хотел диплом по Зоне писать, приехал сюда… И уже не уехал. Ладно, идем, надо на тот берег перебираться, пока военсталы не подвалили.

В Яре гулко булькнуло, над берегом взлетели брызги.

– Ух ты ж! – Пригоршня так и подскочил. – Это что там плещется? В натуре мутанты!

– Или реакция брожения, – проворчал я. – Так, что там впереди, на другом берегу, – подъемный кран лежит?

Шустрый ускорил шаг.

– Правильно, там когда-то мост начинали строить. По стреле на другой берег перейдем.

Мы еще прошли вдоль берега и вскоре оказались у крутого изгиба оврага, который местные прозвали Яром. Рядом стоял грузовик с бетонными плитами в кузове, лежала гора щебня и, параллельно склону Яра, опрокинутый подъемный кран, стрела которого мостом протянулась через овраг.

– Что, по нему преграду форсируем? – уточнил Пригоршня несколько неуверенно.

За Яром, где-то в глубине Могильника, раздались приглушенные выстрелы. Шустрый кивнул:

– По стреле, с разбегу.

– По этой железяке скользкой? Слушай, а может, у тебя еще артефакты какие найдутся, которые нам помогут как-то на тот берег перебраться? Ты ж сталкер, ёлки! У тебя должно быть много артефактов…

– Не глупи, спецназ, никакой артефакт не перебросит тебя на другой берег. И вообще, после тех псов у меня только этот остался. – Шустрый осторожно достал из подсумка странное образование, состоявшее будто из нескольких слипшихся зеленых пузырей.

– Эй, ты, осторожней, сталкер! Я слышал, многие артефакты радиоактивные.

– Это – «пузырь», он не излучает. А вообще, цацка редчайшая.

– Можно? – спросил я, протягивая руку, и он положил «цацку» мне на ладонь.

Выпуклости были твердыми, я вжал в одну палец – она немного прогнулась с тихим хрустом.

– Такое впечатление, что эта штука органическая, – заметил я. – То есть, как бы сказать… мертвая, но состоит из органики.

– Не знаю, – пожал плечами Шустрый. – Возможно. Он газ вырабатывает, но не ядовитый, наоборот, полезный. Если ухо к «пузырю» приложишь – услышишь слабое шипение.

– Какая аномалия его создает?

– До сих пор неизвестно. «Пузыри» иногда можно найти в болотах, считается, что материнское аномалия образуется только на дне трясин, поэтому его никто не видел. Он ценный, хорошо защищает от Всплеска. И не только… Я считаю, этот газ, который он выделяет, как-то организм защищает и мозги прочищает. Стоит дорого, зараза, я свой не покупал – сам добыл и продавать не собираюсь. Ну все, хватит пялиться, пора на тот берег.

Он забрал у меня артефакт, спрятав в подсумок, первый шагнул на протянувшуюся над руслом стрелу.

Мы с Пригоршней следили за Шустрым, а он продвигался к дальнему берегу, шагая с одного стального раскоса на другой. Оглянулся, махнул рукой. Пригоршня неуверенно посмотрел на меня, вздохнул и шагнул на скользкую, изъеденную ядовитыми парами железку. Я направился следом. Когда преодолел примерно четверть расстояния, впереди под Шустрым громко хрустнула проржавевшая железяка, и сталкер замер, раскинув руки.

Вот только ухватиться ему было не за что, а раскос под ним хрустел и выгибался. Шустрый медленно, осторожно перешагнул на другой, от этого движения что-то снова хрустнуло. В плывущую под нами бурду посыпались пластинки ржавчины, потом шмякнулся кусок побольше, и вот тут-то Яр проявил свою сущность!