Тропами мутантов - [10]

Я добавил:

– Шустрый, а тебя они просто пристрелят.

– Заткнуться обоим!

Сталкер достал из подсумка два небольших предмета… то есть два артефакта, как внезапно понял я. Один выглядел то ли как экзотический фрукт, то ли как бледно-зеленый пухлый ёж с мягкими иглами, а второй – словно мягкий куль из целлофана, полный густой кроваво-красной жидкости.

– Ты что делаешь?! – испугался Пригоршня. – Не люблю эти аномальные дела!

– Спокойно, десантура! Попробую сборку, меня один старик, Лесник, научил. У нее эффект, как у гравицапы… Держитесь крепче, как прикажу – прыгаем вниз и ходу!

Он проткнул куль кончиком ножа и, когда тот выпустил наружу шипящую розовую пену, сложил артефакты, сильно сдавив их.

Донесся окрик, и сталкеры с армейцами перешли на бег – заметили не только нас, но и псов внизу. Те лаяли и бесновались. И тут слипшиеся артефакты вспыхнули. Шустрый швырнул сборку в основание вышки, порыв ветра ударил снизу – от неожиданности и я едва не соскользнул со штанги. Планета с утроенной силой потянула меня к себе.

Когда сборка упала, псы взвыли… И распластались на земле. Вокруг вышки траву прибило книзу, словно ураганом. Совсем недавно мы видели такое в лесу – так же выглядел центр гравицапы, а теперь подобное ядро, только диаметром метров двадцать, возникло под нами.

Пригоршня, не удержавшись, сорвался, но внизу сразу встал на четвереньки и, ругаясь сквозь зубы, попытался выпрямиться. Лежащий рядом с ним волкодав потянулся к нему, рыча, пополз… встать он так и не смог.

Преследователи бежали к вышке.

– Десять секунд! – просипел Шустрый, соскальзывая со штанги. – Потом вспышка – и она отключится!

Я полез за ним. Мы помогли Пригоршне, успевшему мстительно наподдать волкодаву кулаком в зубы, выпрямиться – и поковыляли прочь между рычащих, едва шевелящихся псов.

– Берегитесь вспышки, – пробормотал Шустрый. – Это… такое… усиление, резкое… когда сборка отключится…

Мне казалось, что я вешу целую тонну, ноги подгибались, сердце отбойным молотком стучало в груди.

Обрез на плече… я будто волочил на себе зенитку. Сборка, превратившаяся в клубок шипящего света, сверкала у подножия вышки, образовав вокруг область повышенной гравитации.

Шустрый ударил ножом подковылявшего ближе пса. Сзади раздались крики – преследователи неожиданно для себя попали в область действия сборки. Некоторые попадали, у других резко потяжелевшее оружие вывалилось из рук.

– Сейчас будет вспышка! – прохрипел Шустрый.

На краю аномальной зоны стало легче. Мы почти вышли из нее, когда сборка за спиной ярко полыхнула – и на пару секунд гравитация резко усилилась. Сзади всех вдавило в землю, которая в районе ЛЭП заметно просела. Низкий скрип раздался под ногами. Вышка накренилась с тяжелым скрипом ржавого металла.

Мы повалились на траву. Хорошо, что здесь, на краю зоны действия сборки, гравитационный всплеск ощущался слабее. Вскочив, на подгибающихся ногах побежали прочь. Сзади доносилась сдавленная ругань, стоны, подвывание псов, затем раздались хлопки выстрелов, вой и хрип.

Когда я нырнул в лес, ноги все еще заплетались. Бежать теперь было легче, хотя сердце, только что вынужденное прокачивать по телу сильно потяжелевшую кровь, все никак не могло успокоиться.

– Ушли, кажется! – выдавил из себя Шустрый между тяжелыми вдохами. – Яр близко, теперь главное оторваться!

Глава 5

С невысокого обрыва мы с Пригоршней удивленно глядели вниз. Яр оказался извилистым, длинным, глубоким и довольно широким оврагом… по которому текла химия.

Не знаю, как еще назвать эту… это… В общем, если построить самый огромный на планете завод по производству всех видов канцерогенов, то отходы его производства выглядели бы примерно так. Ну, может, немного почище.

Это была ХИМИЯ в ее концентрированном виде. Буро-радужные разводы на поверхности потока, который быстро тек по Яру, переливались, закручивались густыми масляными водоворотами, лопались крупными пузырями.

– Фух… – Пригоршня зажал нос и прогнусавил, пятясь: – Чет оно какое-то стремное. Шустрый, откуда эта гадость вообще взялась?

– С Химстанции валит, – пояснил тот, шагая вдоль берега. – Давай за мной, тут недалеко переправа должна быть.

Я уточнил:

– Ну, и почему она оттуда валит? Химстанция что – работает? Откуда отходы?

Он развел руками:

– Сие тайна великая есть. Откуда… я не знаю. Никто не знает. Как Зона образовалась, что там в Химстанции сдвинулось. И она наполняет реку этими отходами. Яр далеко тянется, потом рассасывается как бы, мельчает, бурда эта разливается широким таким полем, то место называют: Миазма. Но к тому времени в Яр ручьи всякие втекают с нормальной водой, подземные ключи, и потом в Миазме уже не такая концентрация, пожиже там и дышать можно. А тут…

– Да уж! – кивнул Пригоршня, по-прежнему крепко прихватывая пальцами свой внушительных размеров шнобель. – А тут – нельзя!

Мы шли не вдоль самого берега – там испарения Яра ели глаза и дышалось с трудом. Берег зарос сухой желтой травой – странно, что даже такая тут росла, – а другой был лысый, песчаный, причем песок имел нездорово-бурый оттенок. Дальше росли деревья, и что за ними – не видно, но, по словам Шустрого, там и начинался Могильник.