Тропа волхвов - [7]

«Господи! Ну, чего еще может желать нормальный мужик, сидя ночью под южными звездами, с бокалом муската в руке и в обществе молодой красавицы? Правильно! Любви!

Нет! Не пошлых приставаний и сальных намеков, а любви именно романтичной! Красивой, как эта женщина и как эта южная ночь!» – Олег посмотрел долгим взглядом в глаза Ани. В ответ она погрозила ему пальчиком.

– Если у Яши сохранилась его знаменитая гитара, то я постарался бы усладить ваш слух приятной песней. В благодарность за великолепный ужин!

– Ура! – она захлопала в ладоши и радостно убежала в дом за гитарой. – Вот вам инструмент, маэстро! – сказала Аня через минуту.

– Мадмуазель! – Олег картинно уронил голову на грудь, незаметно проверяя настройку гитары. – В груди простого русского офицера бьется пламенное сердце, весь жар которого он готов отдать вам за один ласковый взгляд, за одну улыбку! – и он запел, встав перед ней на одно колено. Приятный бархатный баритон смело, без фальши, под непривычно красивый перебор струн поплыл над маленьким одесским двориком.

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,

Которой память – мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

Аня почувствовала, как мурашки побежали по ее телу от этого голоса, от этих слов, от этой музыки. Неосознанно, она прижала сжатые ладони к груди, нежно глядя ему в глаза.

Не воскрешай, не воскрешай

Меня забывшие напасти,

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднокровье,

Чем мой обманчивый покой.

Когда песня затихла, она некоторое время сидела молча в сладостном оцепенении.

– Да! Вот это класс! – она помотала головой, словно выходя из-под гипноза. – Я уже когда-то слышала эту песню. Кажется, в кинофильме про Дениса Давыдова.

– Совершенно в дырочку! Как говаривал наш инструктор по огневой подготовке. – Олег широко улыбнулся. – А теперь! Вторым номером нашей программы! Другая песня моего горячо любимого поэта и офицера-холостяка – Давыдова! Просто – «Песня»! – Он красиво пробежался перебором по струнам и, выдержав паузу, озорно подмигнул Ане.

Я люблю кровавый бой,

Я рожден для службы царской!

Сабля, водка, конь гусарский,

С вами век мне золотой!

Я люблю кровавый бой,

Я рожден для службы царской!

За тебя на черта рад,

Наша матушка Россия!

Пусть французишки гнилые

К нам пожалуют назад!

За тебя на черта рад,

Наша матушка Россия!..

И так залихватски у него получалась эта песня, что ноги сами просились в пляс, и Аня не выдержала, порывисто встала. Глядя в его сияющие глаза, подошла и, внезапно решившись, обвила шею Олега руками и крепко поцеловала в губы. Смолкла песня, – к сожалению притихших соседей, настала тишина, пронизанная пением сотен цикад.

– Прости! – сказала Аня, отрываясь от его губ. – Это я от восторга не сдержалась!

– И ты меня прости! – сказал, улыбаясь, Олег. Он вдруг вспомнил старую офицерскую присказку: «Сколько же нужно перецеловать лягушек, пока найдешь свою царевну?»

– Поехали купаться! – вдруг предложила Аня. – Ты когда-нибудь плавал в ночном море? Это фантастика! Мы с братом много раз ночью плавали. Когда он рядом, мне совсем не страшно. Ну, что? Едем! – улыбаясь, она заглянула ему в глаза. – Я быстро соберусь!

– Конечно, едем! Какой вопрос? – сейчас он готов был ехать с ней хоть к черту на рога.

Правда, в ночном море ему уже доводилось плавать! Даже не в море, а океане! И там под ним было не пляжных полметра, а хороший километр с гаком! Давненько это было…

Раскинув руки и ноги на воде для сохранения сил, он дремал на океанской зыби, иногда открывая глаза и глядя в ночное небо, на котором медленно качался Южный крест. Он старался не думать о том, что где-то внизу, медленно, как подводная лодка, бесшумно скользит огромная Белая акула. Главное – не запаниковать, не дать страху утопить тебя раньше, чем действительно возникнет опасность. Ну, а если и придется столкнуться с хищницей, то он очень дорого ей обойдется. Его нож-паранг при нем, а это – страшная вещь в умелых руках. Прием ухода от атакующей пасти акулы он в свое время освоил неплохо, да и акула не атакует с первого захода, пока не установит, что предмет съедобен. Нужно вздремнуть! Силы ещё понадобятся! В тот раз вертолет противника обнаружил их надувную лодку, уходящую от берега к точке встречи с подводной лодкой. Уже темнело. Зависнув, он расстрелял их в упор. Олег чудом успел нырнуть и плыл под водой в сторону, пока, казалось, не лопнут легкие. Подвсплыв на короткий миг, он опять уходил под воду и плыл, плыл… Он начал терять счет всплытиям и погружениям. Вертолет для пловца – страшный противник! Наконец он решил осмотреться. Вертолет уже улетел в сторону берега, тоненькой полоской видневшегося у горизонта. Вроде бы, он плыл правильно, в сторону, где должна появиться субмарина. Вот, только ждать ее он, еще с тремя бойцами ГРУ, предполагали в надувной лодке до утра. В тот день на берегу черные спецы так их «прижали», что они вынуждены были пойти на отчаянный шаг, надеясь до темноты уйти незамеченными подальше от берега. Теперь Олег остался один на один с океаном и господом Богом. В полусотне метров от него, рассекая водную гладь, промчался плавник крупной акулы. Она явно спешила к месту гибели группы. Кровь она чувствует за пять километров. Как смог осмотрел себя. Ран и царапин не обнаружил, значит, какой-то шанс есть! Впервые вспомнил слова молитвы: Иже еси на небесах, да освятится имя Твое, да придет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли! – дальше он не мог вспомнить. Когда-то давно, в детстве, бабушка брала его с собой в церковь и заставляла каждый раз повторять слова молитвы. Главное, что он запомнил – проси! И будет тебе по слову твоему! И он просил Господа помочь ему пережить эту ночь и утром встретиться с подлодкой.