Тропа ведет в горы - [2]

Подойдя к указанному дому, Фарид увидел два каменных столбика у его ворот, и тут ворота открылись, со двора вышел невысокий старик с седоватой курчавой бородой, в сапогах, в черной папахе. Через плечо у него был перекинут хурджин из узорчатой ковровой ткани. Ему было на вид лет семьдесят, а может, восемьдесят.

— Ами, — сказал Фарид, — это дом Искендера-баба? Старик, прищурясь, окинул его взглядом.

— Да, это его дом. — Он двинулся по улице. — А зачем он тебе?

Фарид, идя вслед за ним, коротко объяснил: дескать, приехал по заданию редакции. И, остановившись возле кузницы, повернул было обратно.

— Ты куда, сынок? — спросил старик, оглянувшись.

— Я же сказал — к Искендеру-баба.

— Искендера-баба нет дома. Он на пасеке работает. Я как раз туда иду, могу проводить.

— Спасибо, ами.

И он пошел за стариком по улице, потом они свернули вдоль огородов, вышли в поле на каменистую дорогу, проложенную в сторону горного хребта. «Очень хорошо, — думал Фарид, поспевая за стариком, — увижу Искендера за работой». Тут ему пришло в голову: не приходится ли его спутник сыном Искендеру-баба? Однажды Фарид видел Искендера-баба по телевизору, правду мельком. Знал, что у того девять сыновей, три дочери и около сорока внуков и правнуков, а старшему сыну восемьдесят с чем-то лет, и живет он, как и отец, в Бозъяле.

— А вы не сын Искендера-баба? — спросил он.

Старик, немного сутулясь, шел ровным скорым шагом по довольно крутому подъему. Сумки хурджина колыхались у него на плече.

— Разве я похож на него? — бросил он на ходу.

— Пожалуй… — Фарид запыхался. — Похожи, пожалуй.

— Ну, если похож, значит, я его сын.

Что-то лукавое было в тоне старика, и Фариду это не понравилось. Будто с какой-то подковыркой говорил с ним сын Искендера-баба. И куда это он торопится? Как припустил у дома, так и не снижает скорости. А дорога какая! То подъем, то спуск, и конца этому не видно.

— Ами, — сказал он, с трудом переводя дыхание, — далеко еще до пасеки?

— А вон, — махнул тот рукой в сторону гор. — Как перейдем речку, там и будет пасека. Недалеко.

«Ничего себе — недалеко, — подумал Фарид с раздражением. — Устроил кросс по пересеченной местности…» Он старался не отстать от старика, но это давалось ему все труднее. Он спотыкался о камни, сбил носки своих туфель, и еще километра два пришлось отмахать, а этой чертовой речки все еще не было видно.

Наконец он услышал журчание близкого потока и вскоре, одолев очередной подъем, увидел речку. Это была обычная горная речка — неширокая, желтоватая, быстро бегущая по белому каменистому ложу. Старик, первым спустившийся к берегу, скинул с плеча тяжелый хурджин и принялся стаскивать сапоги. Затем, сняв носки и закатав брюки, подхватил хурджин и сапоги и, махнув Фариду рукой — давай, мол, за мной, — устремился в быструю воду. В самом глубоком месте речка была ему по колено. Перейдя на ту сторону, он оглянулся и увидел, что Фарид стоит в нерешительности у воды.

— Ты еще не разулся? — сказал старик. — Чего же ты ждешь?

Фарид нагнулся, тронул воду рукой. Вода обожгла холодом.

— Ами! — крикнул он. — А моста тут нету?

— Моста? — удивился старик. — Зачем тут быть мосту, если есть брод?

Фарид снял туфли и носки, ступил в воду, но тут же отскочил назад.

— Очень холодная, — пробормотал он. — Прямо как лед-Старик покачал головой. Ох уж эти городские… Шагу не могут ступить, если нет асфальта. Мост им, видите ли, подавай…

— Сейчас я тебе устрою мост, сынок.

Оглядевшись, он поднял большой камень и, семеня коричневыми сухими ногами, потащил его в воду. Фарид опешил: старик собирается накидать камней, чтобы он перешел по ним речку? Ну уж нет!

— Ами, бросьте камень! — заорал он. — Не надо! Не надо!

Быстро скинув брюки, он полез в воду и побежал, оскользаясь на камнях, устилавших дно речки, и размахивая «дипломатом». Будь что будет! Не мог он позволить старому человеку мостить речку. Уж лучше схватить воспаление легких… сквозь землю провалиться… только не позориться!

Он выскочил на берег, стуча зубами от пронизывающего холода воды. Сел, стал растирать окоченевшие ступни, натягивать носки.

— Видишь, — сказал старик, тоже обуваясь, — без моста управился. Зачем тут мост?

И опять почудилась Фариду какая-то подковырка в его тоне. Он взглянул на бородатое сухое лицо старика и сердито отодвинулся. Скорей бы добраться до пасеки, до Искендера-баба, — может, он окажется нелюбезнее, чем его старший сын.

Они зашагали по каменистой тропе, бегущей от брода к лесной опушке. Фарид теперь чувствовал себя бодрее. Ноги согрелись от быстрой ходьбы. А старик, почувствовав перемену настроения у парня, заговорил более дружелюбным тоном:

— К нашим местам, сынок, надо привыкать с детства. Привычка, говорю, нужна. Тогда тебе все нипочем.

— У меня нет привычки к холодной воде, — буркнул Фарид. — В море летом вода теплая.

— Само собой. Море — не горная речка. — Старик поправил хурджин на плече. Так ты, значит, собираешься написать в газете про Искендера-баба?

— Да, собираюсь.

— Ну что ж. Про него уже много писали. Только вот не знаю — зачем?

— Как это — зачем? Долгожители всех интересуют.

— Не знаю, сынок, не знаю, что люди находят интересного в долгой жизни. Жизнь-то самая обыкновенная, ничего в ней нет такого.