Тропа Кайманова - [42]

Кайманов предъявил ему удостоверение личности, спросил:

— Может, не будем ворошить, сами скажете, где терьяк?

— Какой терьяк? — На лице хозяина неподдельное изумление.

Судя по обстановке, люди здесь жили небогато, еле сводя концы с концами, как и большинство семей во время войны. Кошма, не новый ковер, традиционный красный сундук в углу, ситцевые подушки.

— В жизни не занимался терьяком, — видя, что старший лейтенант колеблется, сказал хозяин.

Яков и сам видел, что живут здесь своим трудом, ничего лишнего не покупают. Но поскольку задержанные дали показания, обыск он обязан был сделать. Как и ожидал Яков, ничего не нашли.

Пришлось извиниться.

— Вот эта сволочь показала на вас, — объясняя свои действия, сказал Яков.

Хозяин пожал плечами.

Кайманов вышел во двор, взял в оборот задержанных:

— Уж если вы шутите, то и мы пошутим...

— Ай, ладно, скажу... Дерьмо я ел... — испуганно промямлил старший.

Это означало, что рот его опоганен ложью.

— Где была сделка?

— В тутовнике за аулом.

— Кому передал терьяк?

— Ай, есть тут один... Пельван Кадыр Мухаммед-оглы.

— Веди к Пельвану.

Пройдя по горбатой улице, остановились у высокого сложенного из камня дома. Вошли без предупреждения. Хозяин дома вместе с женой пил чай в передней комнате, с подчеркнутым удивлением поднял глаза на вошедших.

Кайманов сдержанно поздоровался, окинул взглядом убранство дома. Еще во дворе приметил он на земле несколько рисинок в стороне от тропки: видимо, здесь жили неплохо, если во время войны кормили рисом кур. Да и по коврам, атласным подушкам, богатому платью жены хозяина видно было, что здесь ни в чем не нуждались.

Неожиданно из задней комнаты вышел человек лет тридцати пяти, черноволосый, с короткой черной бородой, поздоровался с пограничниками, сказал лениво:

— Ай, пойду я... Вижу, к тебе гости пришли... Давай заходи, когда свободен будешь.

Когда тот вышел, Яков спросил:

— Кто такой?

— Сосед... От меня через два дома живет.

— Лаллыкхан, — попросил Кайманов. — Пойди глянь, в какую сторону от нас эти два дома.

Видно было в окно, как гость Пельвана Кадыр Мухаммеда-оглы с независимым видом пересек двор, вышел за ограду, побрел по улице.

Яков про себя одобрил действия Лаллыкхана, который скрытно выбрал наблюдательный пункт во дворе, с тем чтобы не спугнуть «соседа».

Кайманов официально обратился к хозяину дома:

— Есть у вас товары иностранного производства?

— Какие товары?

— Терьяк.

— Вы меня оскорбляете.

— Придется проверить.

— Ищите. Только ничего не найдете.

— А я думаю, найдем, — спокойно возразил Яков.

Уже одно то, что он увидел рис во дворе на том месте, где обычно кормили кур, говорило о многом.

Спустя каких-нибудь десять — пятнадцать минут Остапчук с Сулеймановым вытащили из тайника, вход в который обнаружили в коридоре под циновкой, пять мешков муки, несколько ковров, мешок риса. Для военного времени это был весьма солидный запас. Но терьяка в доме не нашли.

Вместе с понятыми вышли во двор. Ничто здесь не останавливало внимание Кайманова, разве что целая гора дров — веток саксаула, сваленных под навесом.

Пронаблюдав за выражением лица Пельвана Кадыр Мухаммеда-оглы, Яков отметил про себя, что тот заметно волнуется, озираясь по сторонам, стараясь не смотреть на саксаул.

— Разбирайте дрова...

Теперь Пельван не мог скрыть тревоги и стоял бледный, едва контролируя выражение лица.

Не прошло и нескольких минут, как из-под дров извлекли шестнадцатикилограммовую банку опия и четыре бязевых мешочка, по нескольку килограммов каждый.

Но, судя по количеству денег, опия должно быть больше. Тем не менее дополнительные поиски результата не дали. От Лаллыкхана, который ушел за «гостем» Пельвана, никаких сигналов не поступало.

Кайманов приказал шоферу охранять задержанных, в том числе и хозяина дома, сам зашел с председателем в аулсовет, позвонил на заставу, чтобы передали в комендатуру капитану Ястребилову о задержании контрабандистов с деньгами и опием, сказал, что считает необходимым оцепить район, прочесать его и проверить старинные глинобитные укрепления. Затем подумал немного и дал указание дежурному по комендатуре созвониться с авторемонтными мастерскими, чтобы оттуда направили в аул Карнау к машине пограничников того самого кладовщика, который выдавал дизель «представителю» колхоза «XX лет Октября».

Выйдя из аулсовета, Кайманов вернулся к дому Мухаммеда-оглы, прошел по следу Лаллыкхана, отчетливо отпечатавшемуся на пыльной тропке, идущей вдоль кривой и горбатой улицы аула, вскоре увидел председателя Душакского аулсовета, мирно разговаривающего с каким-то пожилым туркменом.

Беседовали они на самой окраине аула, обращенной к глинобитным укреплениям, развалинам старых построек, разбросанных в выжженной солнцем долине.

Увидев Кайманова, Лаллыкхан попрощался со своим собеседником, подошел к Якову.

— С кем это ты?

— Ай, из нашего рода один. Двоюродный брат жены.

— А где гость Пельвана? Что-то он, смотрю, дома считать не умеет.

— Вон его кибитка. Самая крайняя.

— Ну и что ты заметил?

— Знак заметил. Пока «гость» подходил к дому, во дворе на веревке висел ковер. А вошел «гость» во двор, сказал что-то жене, та взяла палку, постучала по ковру и унесла его в дом.