Трон Люцифера - [93]

Луи Клод де Сен-Мартен, чье имя (совокупно с именем дона Мартинеса Паскуалиса) дало название обществу мартинистов, соединил обряды масонства и розенкрейцерства с жесткой иерархической дисциплиной иезуитского ордена. «Тенъ и молчание — любимые прибежища истины», — говаривал Сен-Мартен. Мирабо, имея в виду иллюминатов, писал, что «они копировали орден иезуитов, но ставили перед собой прямо противоположные цели». То же можно сказать и о мартинистах.

Масонский ренессанс, столь увлекший многих просвещенных людей Европы, и все усиливающееся гонение на иезуитов вылились в новую волну герметизма. Из средства сохранения тайны секретность стала целью религиозно-мистических обществ, повальной манией.

Возвышенные цели вскоре, однако, заволокла беспросветная мгла мистицизма, в которой потонули различия между «новыми розенкрейцерами» и «новыми тамплиерами», иллюминатами и мартинистами.

Показательно, что масонство очень скоро зачислило в свои ряды и «короля мистиков» Якоба Бёме (1575–1624), и Эмануэля Сведенборга (1688–1772), свободно «общавшегося с богом и ангелами». Хотя ни тот, ни другой не имели касательства к деятельности лож, возникла даже специальная «система Сведенборга» и совершенно фантастическая степень «Князей Розенкрейцеров», известная также под названиями «Верховных князей Розового Креста», «Князей Розенкрейцеров Гередома». Как Исида, ищущая останки Осириса, мистика собирала осколки феодального чина.

Масонские писатели делят историю ордена на два периода: деятельный, когда в ложи допускались только строительные рабочие, и умозрительный, когда большинство посвященных составили люди, посвятившие себя возведению символического храма всемирной гармонии и науки.

Ритуалы и легенды масонства восходят к легендарным временам строительства Соломонова храма. Утверждается даже, что «великий архитектор» поведал масонские тайны Адаму еще при сотворении мира. Во всяком случае, календарь «вольных каменщиков» отсчитывает время с 4000 года до рождества Христова, за исключением «Рыцарей Солнца» (28-я степень шотландского устава), которые не признают летоисчислений и вместо даты ставят семь нолей.

Когда царь Соломон, которому повиновались духи, поручил зодчему Хираму Абифу (Адонираму) управлять всеми работами, число строителей достигло уже 3 тысяч. Чтобы избежать путаницы при раздаче денег, Адонирам, состоявший до того на службе у властителя Тира, разделил своих людей на три разряда: учеников, подмастерьев и мастеров. Разряды эти можно было узнавать только при помощи тайных знаков, слов и прикосновений. Однажды трое подмастерьев, решив поскорее стать мастерами, устроили в храме засаду. Они хотели подстеречь Адонирама и любой ценой выпытать у него высший мастерский пароль. Каждый из подмастерьев затаился у одной из дверей. Когда Адонирам появился наконец у южного входа, один из них вышел из-за укрытия и потребовал секретный пароль. Адонирам отказался сообщить подмастерью высокие тайные знаки, и тут же на его голову обрушился сильный удар. Это подмастерье ударил строителя линейкой. Адонирам бросился к западной двери, но и там его ждал заговорщик, который нанес удар в сердце остроконечным наугольником. Собрав последние силы, Адонирам хотел спастись через последнюю, восточную дверь, но третий убийца, не добившись желаемого пароля, добил строителя мастерком. Когда на город опустилась мгла, подмастерья унесли тело Адонирама на Ливанскую гору, где и закопали, отметив место ветвью акации. Но посланные царем девять мастеров обнаружили могилу, легко выдернув ветку из покрытой мохом земли. Когда свежий грунт разрыли и увидели обезображенное тело, один из мастеров коснулся мертвого Адонирама ладонью и сказал: «Макбенак! Плоть покидает кости!» И тогда было условлено, что слово это останется впредь между мастерами вместо утерянного со смертью Адонирама пароля. При посвящении в степень мастера лежащему в гробу кандидату вкладывали в руку ветвь акации, а восклицание «Акация знает!» стало излюбленной поговоркой масонов.

Девять строителей, обнаруживших кости (переосмысленная в масонстве алхимическая идея преображения), в один голос воскликнули: «Muscus domus, Dei gratia!», или в масонском развернутом переводе: «Благодарение югу, наш мастер имеет мшистый холм!»

Указывая на очевидные нелепости масонских легенд, критики с нарочитым удивлением и не без сарказма подчеркивали, что библейские мастера, оказывается, иполне владели латынью. Удивляться действительно не приходится: латынь, наряду с еврейским и греческим, считалась языком оккультизма, что лишний раз обнаруживает гносеологические корни масонского ритуала. Его мнимые, завуалированные напыщенной символикой тайны проясняет многозначительная риторика посвятительных диалогов.

Проанализируем словообмен между великим мастером» ложи и соискателем масонской степени подмастерья:

Брат, нет ли чего-нибудь между нами и мною? — спрашивает мастер.

Есть, достопочтенный.

Что же это такое, брат?

Тайна, достопочтенный.

Какая это тайна, брат?

— Каменщичество.

Итак, вы, я полагаю, масон?

Таким меня считают и принимают братья и товарищи, достопоч-ченный.