Трон из костей дракона. Том 2 - [20]

Бинабик посмотрел в их сторону.

– Сегодня у всех был трудный день, – сказал он и улыбнулся. – Нам пришлось много грести. Если тебя это не тревожит, пусть поспит немного. – И он вернулся к чтению манускрипта.

Мария зашевелилась рядом с ним и что-то пробормотала. Саймон подтянул повыше плащ, который дала ему Джелой, и, когда грубая ткань коснулась щеки Марии, она снова что-то прошептала, подняла руку и неловко погладила Саймона по груди, а потом придвинулась поближе.

Шорох ее ровного дыхания так близко от его уха заглушал журчание реки и шелест ночного леса. Саймон вздрогнул, почувствовал, как закрываются глаза… но его сердце билось быстро, и именно шум беспокойной крови вывел его на тропу к теплой темноте.

В сером рассеянном свете дождливого рассвета, когда глаза у Саймона еще слипались, а тело оставалось странно онемевшим после слишком раннего подъема, они увидели первый мост.

Саймон снова занял место на корме. Несмотря на то что он плохо ориентировался после возращения на лодку и выхода в русло реки почти в полной темноте, он чувствовал себя намного лучше, чем вчера, и, хотя легкое головокружение еще осталось, общее состояние уже не вызывало тревоги. Когда они прошли без проблем излучину реки, появившуюся неожиданно из черных теней, он увидел необычный силуэт, нависший над водой, вытер глаза от туманной влаги, рассеянной в воздухе, и прищурился.

– Бинабик, – спросил он, наклонившись вперед, – это…

– Перед нами мост, да, – весело ответил тролль. – Должно быть, Врата Журавля.

Река привела их ближе, и они начали табанить веслами, чтобы сбросить скорость. Мост элегантной аркой тянулся от одного заросшего берега до деревьев на другой стороне. Высеченный из полупрозрачного бледно-зеленого камня, он казался изящным, словно застывшая морская пена. Когда-то его украшала замысловатая резьба, но теперь большая часть поверхности заросла мхом и плющом, а те места, что сохранились открытыми, заметно потускнели, но позволяли разглядеть завитки и дуги со смягченными ветром и дождем переходами. В самой верхней точке моста, у них над головами – они ее заметили, когда лодка скользнула под него, – распростерла крылья прозрачная кремово-зеленая каменная птица.

Они довольно быстро преодолели теневой участок под мостом и оказались на другой стороне. И у них сразу же возникло ощущение, что лес стал древним, словно они через распахнутую дверь вошли в прошлое.

– Много лет назад поглотило Древнее Сердце речные дороги, – тихо сказал Бинабик, когда они повернулись назад, чтобы еще раз посмотреть на быстро уменьшавшийся мост. – Возможно, и другие создания ситхи постепенно исчезнут.

– Но как могли люди переходить реку по такому мосту? – удивленно спросила Мария. – Он выглядит… хрупким.

– Да, более хрупким, чем прежде, – сказал Бинабик, бросив еще один печальный взгляд назад. – Но ситхи никогда не строят… не строили только ради красоты. Их творения всегда отличались прочностью. Разве самая высокая башня в Светлом Арде, построенная ситхи, не стоит до сих пор в вашем Хейхолте?

Мария задумчиво кивнула, а Саймон опустил пальцы в холодную воду.

Они проплыли еще под одиннадцатью мостами, или «вратами», как называл их Бинабик, ведь они в течение тысяч лет обозначали вход по реке в Да’ай Чикиза. Каждые врата названы в честь животного, рассказал им тролль, и связаны с фазой луны. Один за другим они миновали мост Лис, Петухов, Зайцев и Голубей, и каждый отличался от предыдущих формой, был построен из жемчужного лунного камня или яркого лазурита, и все являлись произведением все тех же безупречных рук, заслуживавших благоговения.

К тому моменту, когда солнце поднялось за тучами и наступила середина утра, они проплывали под мостом Соловьев. На дальней стороне пролета все еще сохранилась гордая резьба с блестящими кусочками золота, дальше река сворачивала на запад, снова направляясь к невидимым восточным склонам гор Вилдхельм. Здесь не было камней, прятавшихся под поверхностью, река текла быстро и ровно. Саймон уже собрался задать вопрос Марии, когда Бинабик поднял руку.

Когда они вместе с рекой свернули, им открылась потрясающая картина: целый лес восхитительно прекрасных башен, высившихся, точно головоломка из самоцветов, среди бесконечных крон деревьев. Город ситхи, окаймлявший реку с двух сторон, казалось, вырос из самой земли, рождая ощущение, что перед ними олицетворение сна леса, реализованного в тонком камне сотен оттенков зеленого и бледной синевы неба. Это были огромные заросли тонких, словно иглы, камней, легких аллей, подобных мостам из паутины, филигранных башен и минаретов, тянувшихся к самым высоким кронам, чтобы поймать своими ликами, навевавшими мысли о ледяных цветах, солнечные лучи. Перед ними открылось прошлое мира, такое невыразимо прекрасное, что у них перехватило дыхание и сжималось сердце. Ничего прекраснее Саймону еще не доводилось видеть.

Но когда они оказались в городе и река принялась прокладывать свой извилистый путь между стройными колоннами, стало очевидно, что лес поглощает Да’ай Чикиза. Крытые черепицей башни покрылись трещинами, их со всех сторон обвивал плющ и оплетали ветви деревьев. Во многих местах, где прежде находились стены и двери из дерева или других не самых прочных материалов, каменные контуры остались без прежней опоры, точно побелевшие скелеты невиданных морских существ. Повсюду растительность брала свое, цепляясь за изящные стены, стараясь задушить равнодушными листьями тонкие изысканные шпили.