Трон из костей дракона. Том 2 - [119]

Когда они развернули сверток, мужчины закричали от ужаса и заплакали от бессильной скорби… но Мегвин не проронила ни слезинки, даже после того, как увидела, что Скали и его мясники сделали с ее братом Гвитинном перед тем, как он умер. Когда Эолейр обнял ее за плечи, чтобы увести от залитого кровью одеяла, Мегвин сердито оттолкнула его, повернулась и ударила ладонью по щеке. Он даже не пытался защищаться, лишь смотрел на нее. В его глазах стояли слезы, но Мегвин знала, что появились они не от пощечины, – и на мгновение возненавидела его еще сильнее.

Ее собственные глаза оставались сухими.

♕

Воздух наполнился хлопьями снега, видимость ухудшилась, одежда стала тяжелее, начали мерзнуть пальцы и уши, но Джирики и три его спутника ситхи, казалось, не обращали на это внимания. Саймон и остальные медленно ехали на лошадях, а ситхи легко шагали впереди, часто останавливаясь, чтобы всадники могли их догнать, терпеливые, точно сытые кошки, а их лучистые глаза оставались неизменно безмятежными. Ситхи шли весь день от рассвета до заката, но даже вечером их походка была легкой и уверенной.

Саймон, смущаясь, подошел к Ан’наи, пока остальные собирали хворост для вечернего костра.

– Могу я задать тебе несколько вопросов? – спросил он.

Ситхи поднял на него невозмутимый взгляд.

– Спрашивай, – ответил он.

– Почему дядя Джирики недоволен тем, что принц решил пойти с нами? И почему он взял с собой вас?

Ан’наи поднес тонкую руку ко рту, словно хотел спрятать улыбку, хотя его губы даже не дрогнули. Через мгновение он опустил руку, а выражение его лица осталось прежним.

– Не мне говорить о том, что происходит между принцем и с’хью Кендрайа’аро. – Он мрачно кивнул. – Ну, а на второй вопрос лучше ответит сам принц… верно, Джирики?

Саймон удивленно повернулся и обнаружил, что принц стоит у него за спиной, и его тонкие губы изогнулись в улыбке.

– Зачем я взял их с собой? – спросил Джирики и обвел рукой Ан’наи и двух других ситхи, вернувшихся после разведки вокруг периметра разбитого ими лагеря. – Ки’ушапо и Сиянди – для того, чтобы кто-то присматривал за лошадьми.

– Присматривал за лошадьми? – удивился Саймон.

Джирики приподнял бровь, а потом щелкнул пальцами.

– Тролль, – позвал он через плечо, – если этот юноша твой ученик, ты плохой учитель! Да, Сеоман, за лошадьми – или ты думаешь, что они будут взбираться в горы вместе с тобой?

Саймон в замешательстве опустил голову.

– Но… взбираться? Лошади? Я не подумал о… я хотел сказать, что мы можем их просто оставить. Отпустить?

Это было несправедливо – с самого начала он чувствовал себя в этом путешествии обузой – ну, конечно, за исключением Белой Стрелы, – а теперь ситхи утверждает, что он должен отвечать за лошадей!

– Отпустить? – в резком голосе ситхи появился гнев, но лицо оставалось невозмутимым. – Ты хотел сказать, бросить на верную гибель? После того как их заставили подняться на такую высоту, куда они никогда бы зашли сами, оставить в снежных Пустошах умирать?

Саймон хотел возразить, что он не отвечает за лошадей, но решил, что в его словах не будет смысла.

– Нет, – ответил он. – Нет, нам не следует оставлять их умирать.

– К тому же, – вмешался Слудиг, проходивший мимо с большой охапкой хвороста, – как мы преодолеем снежные Пустоши на обратном пути?

– Совершенно верно, – сказал Джирики, улыбка которого стала шире, он явно был доволен. – Поэтому я взял с собой Ки’ушапо и Сиянди. Они будут ухаживать за лошадьми и все подготовят для моего… для нашего возвращения. – Он свел кончики указательных пальцев вместе, словно хотел показать завершение чего-то. – Ну, а с Ан’наи сложнее. Он пошел с нами почти по той же причине, что и я. – Джирики посмотрел на другого ситхи.

– Честь, – сказал Ан’наи, опустив глаза на переплетенные пальцы. – Я связал Хикка Ста’йа – Носителя Стрелы. Не выказал должного уважения… священному гостю. Я пошел с вами, чтобы искупить свою вину.

– Незначительный долг, – тихо сказал Джирики, – если сравнить его с размерами моего, но Ан’наи сделает то, что должен.

«Интересно, – подумал Саймон, – Ан’наи сам принял такое решение или его каким-то образом вынудили с нами пойти?» Он не очень понимал, что движет ситхи, как они мыслят, чего хотят. Проклятье, они совсем другие, такие неспешные и одновременно хитроумные!

– Идите сюда, – позвал Бинабик. Крошечный язычок пламени трепетал перед ним, и он принялся махать руками, чтобы помочь ему разгореться. – Сейчас мы как следует разожжем огонь, и я уверен, что все заинтересованы в еде и вине, чтобы согреть наши внутренности.

За следующие несколько дней они покинули северный Альдхорт, спустились с последних склонов гор Вилдхельм и вышли на плоские заснеженные Пустоши.

Путников не отпускал холод, преследовавший их каждую ночь и каждый безотрадный белый день – горький, горький холод. Снег постоянно летел Саймону в лицо, жалил глаза, обжигал потрескавшиеся губы. Покрасневшая кожа болела, словно он слишком много времени провел на солнце, и он с трудом удерживал поводья дрожавшими руками. Казалось, его вышвырнули за дверь на холод и наказание продолжается слишком долго. Тем не менее он ничего не мог изменить, лишь каждый день возносил безмолвные молитвы к Усирису, чтобы ему хватило сил дожить до того момента, когда они разобьют лагерь.