Трон императора: История Четвертого крестового похода - [46]

— О нет, — сказал Отто, — ты не умрешь и переживешь все это вместе с нами.

15

Все подумали на Симона, но ведь это я заварил кашу. Если сейчас погибнет хотя бы один задарец, который остался бы жив в случае капитуляции, то его кровь будет на моих руках. Этот грех был даже хуже, чем тот, что я совершил у себя на родине, где мы, по крайней мере, все принадлежали к одному племени. А здесь я был сующим нос не в свое дело чужаком среди таких же чужаков. Я с содроганием думал, как Джамиля отнесется к последней новости.

По дороге к себе в лагерь я растратил весь свой гнев на Отто и теперь был не живее мокрой тряпки. Он толкал меня перед собой, а когда мы вошли в шатер, бросил меня на нераскрученные тюфяки. Дождь шелестел по крыше шатра.

— Привяжи его к шесту. Глаз не спускай и держи подальше от него все острые предметы, — велел хмурый Грегор старшему Ричарду.

Старик, как всегда в свободную минуту, вырезал очередную шахматную фигуру. Он загнал нож по рукоять глубоко в землю, подальше от меня, и предложил Отто и Грегору полотенца, чтобы утереть лица. Грегор огляделся по сторонам. Поморгал и снова огляделся.

— Где мальчишка? — спросил он.

— И принцесса? — подхватил Отто, обращая свой вопрос к Лилиане, которая нарезала сушеную свинину, деля ее на шесть порций.

Никто не ответил. Нависла тишина.

— Отвечайте же кто-нибудь! — приказал Грегор. — Куда они подевались?

— Она ушла, мессир, — сказала Лилиана и отодвинула деревянное блюдо со свининой, после чего достала из плетеной сумки нечто похожее на гриб и принялась мелко крошить.

— Что? — прохрипел я, вскидывая голову.

— Джамиля ушла, — повторила Лилиана. — Взяла с собой Ричарда, но он скоро вернется.

— Куда ушла?

— В город. — Лилиана отодвинула нарезанный гриб и указала ножом в сторону бухты и стен Задара. — В тот город.

— Когда? — в ужасе вскричал я, приподнимаясь на локтях. — Зачем?

— Когда послы Задара радостно возвращались к себе, не думая больше о сдаче города, она и Ричард потихоньку проскользнули в ворота вслед за ними.

— Это ты позволил ему уйти? — сердито спросил Грегор, оборачиваясь к старику. — Отпустил собственного внука на вражескую территорию?

Лилиана поспешила ответить:

— Люди Симона де Монфора разнесли по всему лагерю, что задарцы нам не враги. По крайней мере, не были ими какой-то промежуток дня, хотя и очень короткий. Джамиля попросила мальчишку пойти с ней, чтобы он мог забрать награду в благодарность за ее спасение от Барциццы.

— Забрать награду откуда? — спросил я. — Куда она ушла?

Раздраженно фыркнув, Лилиана воткнула лезвие маленького ножика в деревянный поднос и посмотрела на нас, вернее, только на меня.

— Она там кое-кого знает. Семью египетского купца. Она решила, что для нее будет безопасней отдать себя его заботам и вернуться в Египет в сопровождении единоверцев, а не христиан, направляющихся на Восток, чтобы убивать ее народ. Или, лучше сказать, убивать народ, который она выдает за свой.

— Что ты хочешь этим сказать? — опешил я.

— Да брось ты, — с преувеличенным терпением сказала Лилиана, — ты ведь знаешь не хуже меня, что Джамиля никакая не принцесса.

— Подозревал, но не знал точно, — фыркнул я.

— Лилиана, ты говоришь так, словно ее происхождение очевидно, — вмешался Грегор, пребывавший в большем спокойствии, чем я. — Лично мне ничего не известно, кроме того, что она была невольницей Барциццы. А что ты знаешь?

Лилиана удивленно посмотрела на нас и расхохоталась.

— Вы в самом деле не догадывались? А мне казалось, я была последней, до кого это дошло: что взять с невежественной шлюхи? Мне казалось, мы заключили молчаливый договор не обсуждать ее. — Глядя на наши оторопелые физиономии, она кивнула с обычным своим выражением веселости и сочувствия. — Ладно, так и быть, — сказала она. — Полагаю, невежественная шлюха не совсем тупа. Сами подумайте. Она хорошо образованна, говорит на нескольких языках, разбирается в законах, знает обычаи и даже деньги многих стран. Умеет отстоять свое мнение в философских и теологических спорах. Не склонит покорной головы ни перед одной земной властью…

— Это не доказывает, что она не принцесса, — нетерпеливо перебил ее Грегор.

— Она не принцесса, мессир. — Лилиана покачала головой. — У ее семьи никогда не было никаких владений. Всю жизнь она провела, словно на чужбине, и знала, как смешаться с толпой, как исчезнуть, если понадобится, не испытывая при этом жалости к самой себе, не теряя ни капли достоинства.

— Совсем как ты! — сказал Отто, поддавая мне коленом в спину.

Я дал сдачи, шлепнув его по ноге, тогда он больно щелкнул меня по затылку. Продолжать возню у меня не было сил.

Лилиана закатила глаза.

— Вы по-прежнему ничего не понимаете. Наверное, я сообразила быстрее, потому что когда-то ее соплеменники жили недалеко от нашего дома. Неужели вы не видите, что она иудейка?

Все потрясенно молчали, а потом я разразился горьким смехом.

— Что же она делала в египетском дворце? — удивился Отто.

Лилиана пожала плечами.

— Думаю, ее муж работал на хозяина. Мне кажется, к иудеям там относятся терпимее, чем в христианских странах.

— Выходит, она отправилась в дом соплеменника здесь, в Задаре? — уточнил Грегор, пытаясь разобраться.