Трололо - [34]

Поджаристая сторона конвергенции

О троллинге на мемориальных страницах «Фейсбука» я узнала в марте 2010 г. Меня познакомил с этим явлением тролль Паули Сокэш, интернет-знакомый одного моего интернет-знакомого, который знал о моем исследовании. По настоянию Паули я создала фейковый профиль, выбрав псевдоним Дэвид Дэвисон, и стала смотреть, как мою стену в «Фейсбуке» расцвечивают сотни, может, даже тысячи троллей. Все они сигнализировали о том, что они тролли, отсылая своими именами профиля к известным мемам{140}. Трудно сказать, сколько людей стоят за подобным нашествием (один пользователь может оперировать многими профилями, обычно так и бывает), но было ясно, что таких троллей очень много.

Почти сразу же одни тролли начали френдить других (опознавая их по никнейму и картинке в профиле), образуя некую «асоциальную» сеть. Все, что нужно сделать, – залогиниться и прокручивать свою ленту новостей, в которой сразу было видно, кто кого троллит. Идеально для целей исследования. В первые несколько месяцев работы над проектом я каждый день часами сидела за компьютером, просто луркая, т. е. тихо следуя за троллями с одной публичной страницы на другую. Но заниматься этим стало труднее после того, как Facebook в конце 2010 г. начала бороться с троллингом, автоматически блокируя аккаунты пользователей, которые вели себя как тролли (не постили ничего на своих собственных стенах, оставляли многочисленные сообщения на стенах посторонних людей, часто бывали заблокированы, посылали намного больше предложений о дружбе, чем принималось, постоянно чередовали профили, часто с одного и того же IP-адреса). Я начала устанавливать контакты и интервьюировать группы и отдельных троллей, включая Паули Сокэша, Питера Партивэна, Уилсона Музоне, Совери Раслесса, Фрэнка Бэгадонатса и Про Фессора, а также меняющийся состав разовых или двухразовых источников. От них я получала бесценную и иными способами недоступную информацию, включая скриншоты, сплетни и хронологию. Антитролльские меры Facebook оказались настолько эффективными, что повторить данное исследование я уже не смогла бы. И это делает помощь троллей решающей для понимания их экспансии в «Фейсбук» (и последующего отступления).

Компьютерно опосредованная скорбь

В октябре 2009 г. сотрудник Facebook Макс Келли написал об изменении политики социальной сети по отношению к так называемым мемориальным аккаунтам{141}. Раньше, объяснял Келли, не было возможности после смерти человека деактивировать его аккаунт в «Фейсбуке». В результате профиль покойного мог вдруг всплыть в блоке рекомендаций с подсказкой «Возобновите контакт с Билли, напишите что-нибудь у него на стене». Многие пользователи на это жаловались.

Рассмотрев возможные варианты, в Facebook решили ввести новую политику: у друзей и членов семьи появилась возможность увековечить аккаунт покойного. Друзья по-прежнему могли писать на стене умершего друга, но никаких сообщений относительно этого профиля больше не получали. Кроме того, такой аккаунт показывался в результатах поиска только у взаимных друзей, и никто не мог залогиниться в качестве покойного (вероятно, это можно истолковать как шаг, упреждающий злые шутки){142}. Проводя такую политику, «Фейсбук» сознательно позиционировал себя как место, куда скорбящие могли бы приходить, чтобы, как писал Келли, «сохранить свои воспоминания о тех, кто ушел, и поделиться этими воспоминаниями». В конце концов, продолжал он, «когда кто-то нас покидает, он остается в нашей памяти или нашей социальной сети»{143}.

В середине 2010 г. Лайза Миллер из Newsweek восторженно отозвалась об этих изменениях, заявив, что «так мы коллективно скорбим: Глобально. Вместе. Онлайн»{144}. Согласно Миллер, было абсолютно уместно со стороны Facebook предоставить сетевую поддержку скорбящим – идея, которая достигла полного расцвета с мгновенно пришедшей популярностью мемориальных страниц в «Фейсбуке». В отличие от аккаунта в памятном статусе, который функционирует как моментальный снимок жизни человека перед самой его смертью, памятные страницы, или RIP-страницы, позволяли всем, и тем, кто знал покойного, и тем, кто впервые услышал о нем в Интернете или по телевизору, участвовать в прощании. Члены группы могли публиковать сообщения с выражением сочувствия, общаться и делить горе с другими пользователями или просто отслеживать сообщения в группе.

Более того, участники – будь то друг, родственник или просто сочувствующий незнакомец – могли ставить ссылки на соответствующие новости (а также на сами мемориальные страницы) в своих фейсбучных профилях, таким образом привлекая еще больше трафика и, следовательно, внимания к развивающемуся сюжету. Если какая-то история генерировала достаточное количество «шума» в Интернете, она привлекала внимание СМИ, те писали про участие «Фейсбука», и это придавало дополнительную известность истории и связанной с ней мемориальной странице. Больше известность – больше просмотров страницы, больше просмотров – больше лайков, больше лайков – больше членов группы. Неудивительно, что самые резонансные материалы в СМИ генерировали самые сильные отклики в «Фейсбуке».