Троица. Охотники на ведьм - [135]

Рыцарь пожал широкими плечами и подошел к окну, выглянув вниз, на внутренний двор крепости, который заметно опустел с тех пор, когда Гессен присоединился к ордену. На тренировочной площадке никого не было, двое монахов неспешно пересекали двор с ведрами воды, а несколько послушников с топорами отправились за ворота, чтобы нарубить дров в лесу. Створки ворот открылись лишь на миг, после чего поспешно сомкнулись. Инквизитор наказал всегда быть начеку. Он ждал удара.

— Я пришел, чтобы вразумить тебя. Тебе вовсе необязательно страдать вот так. А ведь это только начало. Вчера ночью послушники перетащили инструментарий для пытки с подземелья сюда, наверх. Прямиком в кабинет мастера Шульца. Мне не нужно объяснять тебе, для чего. Инквизитор хочет начать ближе к полудню, когда на шпиле станет теплее. Сам понимаешь, ему не очень хочется холодить свой зад, пытая тебя. Поэтому я предлагаю завершить все это здесь и сейчас.

— Если он не хочет холодить зад, мы всегда можем переместиться в его теплый кабинет или еще ниже, в темницу, — невозмутимо ответил пленник. — Выбирать ему.

Гессен кивнул и на мгновение о чем-то задумался.

— Вижу, инквизитор не напрасно уважает тебя, Даймонд. Он говорит, что ты крепкий орешек и ему вряд ли удастся тебя расколоть. Но не сомневайся, он непременно попробует это сделать. Ему нужна вся информация о предателях. Он хочет знать, сколько их, где они и какими ресурсами обладают. Он не спит ночами, гадая, когда и где они нанесут следующий удар. А еще ему нужна та девчонка, графиня фон Шеленберг, иначе граф оставит орден без поддержки и пустит все свои ресурсы на ее поиски.

— Я не знаю, где она, — соврал Даймонд. — А если бы и знал, то не сказал бы. Как, впрочем, не сказал бы ему ничего о его врагах. Троица слаба. Посмотри сам, у вас не осталось людей.

— Но у нас еще достаточно средств, чтобы нанять новых, — возразил рыцарь и направился к двери. — Что же, я принял твой ответ, парень. Мне очень жаль, что все должно закончиться вот так. Я любил твоего дядю, хотя и ненавидел отца. Прощай. Думаю, что в следующий раз я увижу только твой холодный труп.

Когда рыцарь исчез за дверью, Даймонд постарался вернуться к своим мыслям. Сосредоточиться на чем-то в таком холоде было сложно, но сейчас, пока солнечные лучи приветливо светили прямо в лицо, он как раз стал способным думать. Он не думал о предстоящей пытке и даже не думал о смерти. Его мысли неизбежно возвращались к событиям прошлого, ко всем допущенным ошибкам в жизни, о которых он теперь сожалел. Он лишь надеялся, что если Бог существует, то он его простит. Хотя, лучше бы его все же не существовало…

Когда на лестнице за дверью вновь раздались шаги, Даймонд дремал. Проснувшись, он сразу ощутил, насколько в помещении потеплело. Солнце стояло в зените. Значит, сейчас инквизитор возьмется за свое грязное дело, как и предупреждал Гессен.

Якоб пришел не один, а в сопровождении двоих послушников, втащивших в пустую комнату стол и сундук. Пока инквизитор раскладывал по столу инструменты, его помощники внесли жаровню и принялись разжигать огонь. Для того, чтобы лучше осветить мрачную комнату, они зажгли две масляные лампы и подвесили их на стену рядом со стулом, на котором сидел Даймонд. Во время своих приготовлений все трое молчали, а Даймонд сидел, не поднимая головы.

— Я хочу рассказать тебе одну историю об этом месте, — сказал Якоб, не отворачиваясь от стола и не прекращая своих приготовлений. — О том, как именно вершина этой башни стала зваться шпилем мучеников.

— Можешь не утруждать себя, я все равно не собираюсь слушать и вникать в твои россказни, — дерзкий ответ Даймонда явно не понравился инквизитору, привыкшему иметь дело с кроткими и напуганными жертвами. Его пальцы сжались на ручках железных клещей и он, вооружившись ими, угрожающе двинулся к пленнику.

— Я все же расскажу. Можешь попытаться не слушать меня, но я сомневаюсь, что тебе это удастся.

Якоб кивком головы дал своим помощникам знак начинать. Один из послушников, крепкий мужчина, схватил Даймонда за плечи, чтобы удерживать его во время пытки, а второй, помоложе, схватил пленника за связанные щиколотки, чтобы он не дергал ногами. У обоих послушников были огрубевшие от плуга ладони крестьян. Быть может, они даже были братьями, а их семью наверняка сожгли на костре. Служение инквизиции было для них способом выжить, и даже по их глазам Даймонд видел, что им не нравится заниматься этим.

— Я ведь говорил тебе, что когда-то я был солдатом. Таким же, как и ты. Дрался за одного лорда против другого. Ничего примечательного, но я отдал этому делу всю свою юность и молодость, пока не ушел служить церкви.

Якоб подошел ближе, его силуэт заслонил окно. В свете ламп Даймонд увидел его осунувшуюся физиономию. Морщины на лице Якоба стали глубже, брови низко нависли над глазами, и теперь старик выглядел даже более жутко, чем прежде.

— Когда я служил, — продолжал он, — в родной деревне меня ждала красивая жена и брат — калека, негодный для военного дела, но полезный в хозяйстве. Они жили в небольшой крестьянской хижине, вместе возделывали землю, пока однажды, вернувшись домой, я не обнаружил, что моя жена ждет ребенка.