Троица. Охотники на ведьм - [131]

Даймонд не ответил. Он хотел просто уснуть.

— Я пойду, — Гессен поднялся с кровати и зашагал к выходу. — Меня ждет вкуснейший ужин из курятинки. Ну а утром мы продолжим путь. А ты пока молись, чтобы на пути нам встретился хороший лекарь, который вынет из тебя мою стрелу. Впрочем, не молись. То, что с тобой сделает инквизитор, если ты выживешь, будет куда хуже…

Даймонд проснулся от доносящихся из-за двери криков и топота ног. Он вновь ощутил сильнейшую жажду, но боль в теле как будто бы немного утихла.

Суета за дверью продолжалась еще какое-то время, после чего дверь отворилась, и в комнату вбежал запыхавшийся Гессен с факелом в руке. Он снял с себя тяжелые доспехи и теперь предстал перед Даймондом в одной лишь тунике, накинутой поверх мощного торса. Когда он подошел к кровати вплотную, у раненого охотника появился соблазн выдернуть из своей груди стрелу и вонзить ее в эту огромную груду мускул. Впрочем, у него было не так много сил, чтобы это осуществить. Поэтому он лишь уставился на него мутным взором.

— Кто был с тобой? — спросил Гессен громко. — Кто еще был в замке? Отвечай!

— О чем ты говоришь?

Гессен наклонился над кроватью, схватил раненого пленника за шею и поднес пылающий факел к его лицу.

— Видишь этот ожог на моей физиономии? Я получил его, когда вытаскивал твою мать из огня. Хочешь себе такой же?

— Мне плевать, — отрезал Даймонд.

— Ах вот как… — Гессен сжал его шею пальцами. — Кто-то убил троих часовых на улице и разогнал наших лошадей из стойла. Тебе лучше рассказать, кто это сделал, иначе я сломаю тебе шею как цыпленку!

Даймонд хотел ответить что-нибудь дерзкое, но не сумел выдать ничего кроме жалкого стона — пальцы Гессена передавили ему горло точно клещи. Когда бледное лицо пленника вдруг раскраснелось от натуги, и он стал терять сознание, Гессен отпустил его и дал ему звонкую оплеуху.

— Будь ты в лучшем состоянии, я бы выжал из тебя все дерьмо, малец! Но не хочу портить праздник мастеру Шульцу, поэтому доставлю тебя к нему живым, чего бы мне это ни стоило!

Он вышел, хлопнув дверью. Даймонд отдышался и только после этого смог растянуть разбитые губы в слабой улыбке. Это был Патрик. Он пришел за ним.

Всю ночь люди Гессена провели без сна, а как только рассвело, принялись собираться в путь с недовольными выражениями на лицах. Большая часть их лошадей разбежалась, кто куда. Три трупа их товарищей висели на колодезной перекладине в центре деревни со сломанными шеями.

— Я же говорил, что на этих землях лежит проклятие! — причитал старый рыцарь графа, тыча пальцем в бронированную грудь Гессена. — Ты убил Арнольда и бросил его труп в болото, теперь его неупокоенная душа мстит нам! Нас всех перебьют, — старик разве что не плакал.

Гессен сморщил свой обрубок, который был у него вместо носа, и сплюнул от презрения.

— Будь ты одним из моих людей, я прямо сейчас подвесил бы тебя к этим бедолагам за трусость. Прекрати трястись от страха! Кто-то с нами играет, но ему не победить, если мы будем внимательны и осторожны.

Один из громил швейцарцев вышел из толпы и подошел к своему предводителю.

— А ведь старик прав. У нас всего три лошади, а путь лежит через плохо знакомую местность. До ближайшей деревни полдня пути. Если на нас опять нападут, скоро нас останется так мало, что мы уже не сможем защищаться. Нужно срочно покинуть это место и выйти на открытую местность, чтобы враги не могли действовать скрытно.

— Ты говоришь дело, — кивнул Гессен. — Поэтому нам нужно поскорее собраться и уходить отсюда. Свяжите пленника, бросьте его в телегу и подготовьте для меня лошадь. Я поеду налегке, остальные двинутся прямо за мной.

Дальнейший путь Даймонд проделал в повозке, на которую установили большую клетку, позаимствованную в деревушке. Пленник до сих пор был облачен в доспехи, запачканные запекшейся кровью — его и врагов. Стрела все еще торчала из груди, тело ломило от нарастающего жара. Начиналась лихорадка. Когда солнце встало в зените, Даймонд и вовсе стал терять сознание. Он облизал пересохшие губы и простонал что-то невнятное. Один из швейцарцев, лицо которого, несмотря на жару, было скрыто забралом шлема, догнал телегу и протянул пленнику мех с водой. Даймонд опустошил его наполовину, после чего вновь повалился на пол клетки и впал в забытье.

Он очнулся ближе к вечеру. Группа остановилась у деревни, на окраине которой расположилась небольшая часовня. Пастухи гнали скот с пастбищ, работающие в полях крестьяне возвращались по домам, чтобы доделать вечерние дела и готовиться к ужину.

Гессен слез с лошади и перебросился с одним из крестьян парочкой коротких фраз, затем дал своим людям знак идти к часовне.

— Покажите нашего пленника монахам. Говорят, там ему смогут помочь.

Несколько пар рук грубо стащили Даймонда с телеги и поволокли по земле. Его затуманенное зрение никак не могло остановиться на чем-то одном, перед глазами постоянно мелькали невнятные образы вооруженных людей Гессена, на размытом фоне их фигур четко выделялась черная линия древка стрелы, торчащей из груди.

Вскоре раздался звук открываемой двери и приглушенные старческие голоса монахов. Освещение внутри было слабым: пара факелов да огарок свечи на жесткой столешнице, куда солдаты уложили Даймонда.