Троекон. Третий путь - [7]

Сняв всю верхнюю одежу, травник приступил к лечению, обтирая раны чистой водой и смазывая смесью пахучих трав.

-- Ты хоть знаешь, кто это? -- спросил он у Айвана.

-- Нет, а это важно?

-- Его брата называют берсеркером.

-- Кем-кем? -- не понял Айван. Для него это слово звучало тарабарщиной.

-- Они живут на Большом Континенте, в Шаджаре. Во время войны четырехлетней давности, они выступали на стороне так называемой Неживой розы. Сиречь воевали против магов.

У Айвана перехватило дыхание. Теперича он еще больше желал, чтобы этот здоровяк умер, еще там, на холме. Может, все же стоило рискнуть? -- подумал он про себя, нащупывая под туникой колышек. Поздно ждать молока, коли корова издохла.

-- Так значит, у него и правда красные глаза? Мне не показалось?

-- Обычно у них глаза лишь слегка красноватые, даже бледно-красные, но когда они впадают в неконтролируемую ярость, их радужки словно светятся изнутри цветом рубина. А еще у них более развитые клыки, словно у хищных животных. -- Мурра наклонился и без стеснения раздвинул губы спящего здоровяка, обнажая мощные челюсти с верхними и нижними клыками, при этом верхние были чуть побольше.

Айван сглотнул. Есть ли в этом берсеркере хоть что-то человеческое, помимо общего облика? Такими зубами не каждое животное способно похвастаться, а про жестокость в бою и говорить не стоит. А вдруг у него под густой бородой, например, вторая нижняя челюсть или вообще второй рот? Вряд ли, Мурра бы сказал.

-- А может того, не будешь ты его лечить? -- сглотнул парень.

-- Как это -- не буду? -- удивился Мурра. -- А на кой ты его тогда притащил?

Айван замялся. Рассказать или нет? А если сдаст? Вот этому вот и сдаст. Парень не сразу спохватился, что тот и так уже все видел и знает, однако не убил, хотя мог. Или жизнь он ему оставил в качестве платы за спасение своей? Так ведь сам говорил, чтобы Айван в случае чего его нашел и потребовал, чего хочет.

Или же игрался просто? Мол, расслабься, хватать и на костер вести я тебя не собираюсь, а как только он расслабится, раз, за шиворот да в застенок, кандалы на руки-ноги и горячая метка на лоб, дожидайся палача. Вот только Нандин этот сообразительностью не отличался, и коли хотел поиграть, выбрал бы игру попроще.

Так или иначе, сейчас он был беспомощен как котенок, большой такой котенок с бугристыми мышцами. Только сейчас, когда Мурра стер с него всю кровь, он заметил, что все тело здоровяка просто пестрит шрамами и рубцами, одни были белесыми, другие наоборот, горели красным.

-- Я ж не знал, что он этот...

-- Берсеркер, -- подсказал Мурра.

-- Вот-вот.

-- Так войне ж в следующем месяце четыре года как, да и один он, а они обычно кулаками ходют. И чего нам пужаться? Ты колдовать умеешь?

-- Н-нет... -- ответил Айван, запнувшись от неожиданности вопроса.

-- Вот и я не умею. Так что боятся нам нечего.

Бояться нечего. Есть чего. Мурра сам говорил, что его некоторые за колдуна принимают, злые языки, коль узнают о Нандине, могут столько ему наговорить, что у того и сомнений не останется, что тот занимается магией. Айван спас ему жизнь, да, а Мурра... И Мурра спасает. Но хватит ли у сего берсеркера благодарности сразу на две души?

Меж тем травник закончил с ранами спереди и теперь вместе с парнем переворачивал кряжа на живот. Ран на спине оказалось поболее, весь тюфяк пропитался кровью, хоть выбрасывай; Мурра так вздохнул, что в этом не осталось сомнения.

Так провозились до самого вечера. Порезов и рваных ран оказалось столько, что даже запасливому Мурре пришлось в срочном порядке готовить новые травяные снадобья и настойки, поелику готовые закончились.

Лавку пришлось закрыть намного раньше, и кто знает, сколько сегодня людей осталось без травнической помощи. Немного. Дела у травника шли все хуже и хуже. Старые клиенты уходили к лекарям, работающим раскаленными кочергами и щипцами, и зачастую обратно не возвращались уже никогда. Зато без магии.

Несмотря на это, деньги у травника все же водились. Мурра не говорил, Айван не спрашивал.

-- Будь он обычным человеком, -- подал травник уставший голос, -- помер бы еще на подходе к городу. Берсеркеры крепче любого человека. Живучие, гады.

-- Почему -- гады?

-- Да так, -- отмахнулся Мурра, -- просто к слову пришлось.

Они сидели на полу, прижавшись спиной к топчану. Даже хорошо, что они не решились затаскивать Нандина на него, тюфяк можно набить новый, а вот топчан денег стоит.

Обычно к Мурре такие серьезные пациенты не заглядывают, лишь те, у кого что-то болит, а если и забредают раненые, то лишь ночью, когда лекари не работают, и хоть ты прям под дверью ляг и умри, не выйдут и не помогут. Да и долго это, топить камин и раскалять железки. Не стоит забывать и о боли, которую мало кто переносит стоически.

-- И что ты собираешься делать дальше?

-- В смысле? -- не понял Айван.

-- Ну, как. Оставить его здесь я не могу, как я объясню его появление своим посетителям? Город городом, но слухи расходятся здесь быстро. Лишнее внимание властей мне ни к чему. По доброте душевной помочь, я тебе помогу, но если ты постоянно будешь приводить ко мне незнакомцев...

Айван потупил взор. Он об этом даже и не подумал. Мурра ему ничего не должен, даже наоборот. Он лишь не хотел, чтобы Нандина задержали стражники и начали допрашивать.