Трое вне игры - [17]

– Вы тогда находились здесь?

– Да.

– Расскажите, что вы помните. Просто говорите, а я буду по мере необходимости задавать вопросы.

– Значит, так. – Таер прочистил горло. – Был день рождения дяди, и мы устроили здесь, в этой комнате, небольшое торжество. Присутствовали все, кто тут сейчас, плюс еще несколько человек – четверо или пятеро – старых друзей тети и дяди. Вас интересует, кто именно?

– Позднее я, возможно, спрошу об этом. А сейчас просто излагайте события.

– Мы пили, болтали, и к концу накрытого в этой комнате обеда с обилием вина – тетя очень любила вино, и дядя Теодор его тоже любит, – когда дело дошло до шампанского, некоторые из нас, включая меня, были уже навеселе. Короче, я начал вести себя, по словам тети, предосудительно и поэтому, покинув празднество прежде, чем оно закончилось, поднялся в свою комнату – музицировать. Вы когда-нибудь играли на рояле под мухой?

Вулф ответил, что нет.

– Попробуйте при случае. Кстати, не соблаговолите ли ответить на один вопрос: зачем какой-то из этих женщин было травить мою тетю? Ради чего?

– По мнению мистера Луэнта, затем, что убийца была в близких отношениях с вашим дядей и хотела выйти за него замуж. Где есть поступок, всегда найдется место для мотива. Иными словами…

– Как вы смеете! – взвизгнула миссис О’Ши, опять сидевшая в своем кресле.

– Нет, мадам, пока я еще ничего не смею. Я только пытаюсь выяснить, есть ли мотив для убийства. Продолжайте, мистер Таер.

Тот пожал плечами:

– В какой-то момент я бросил играть и лег спать. Утром мне сказали, что тетя умерла. Как мне описывали, ее кончина была ужасной.

– Кто описывал?

– Мисс Марси и немного миссис О’Ши.

Взгляд Вулфа переместился.

– Значит, мисс Марси, это происходило на ваших глазах?

– Да, – ответила она; воркования как не бывало. – И утверждать, будто одна из нас отравила ее, – просто мерзость.

– Согласен с вами. Но как же все-таки это произошло?

– Я спала в комнате этажом выше, а миссис Хак – в соседней. Она пришла и разбудила меня. Ее мучили страшные боли, но беспокоить мужа она не хотела. Было уже за полночь. Я уложила ее обратно в постель, позвонила доктору и позвала миссис О’Ши, но до прихода врача мы мало чем могли ей помочь. Встал вопрос, говорить ли мистеру Хаку, ведь его кресло не пролезало в дверь и он бы даже не смог войти в комнату, где она лежала, но сказать, конечно, пришлось. Миссис Хак умерла около восьми часов утра.

Вулф повернул голову к Хаку:

– Естественно, было какое-то расследование? Все-таки смерть при таких обстоятельствах…

– Конечно, – коротко ответил Хак.

– Вскрытие проводилось?

– Да. Экспертиза установила наличие в организме птомаина.

– Удалось ли выявить источник яда?

– Только косвенно. – Щека Хака дернулась; ему было нелегко контролировать себя. – Перед обедом подали богатый набор закусок, в том числе маринованные артишоки, которые моя жена очень любила. Никто другой к ним не притрагивался. Очевидно, она все съела одна, потому что на тарелочке, где лежали артишоки, ничего не осталось. Поскольку больше никто не заболел, возникло предположение, что обнаруженный в организме Берил птомаин содержался в них.

Вулф хмыкнул:

– Я не специалист по птомаинам, но сегодня вечером кое-что на эту тему почитал. Известно ли вам, сколь маловероятным считается естественное возникновение в пище настоящего алкалоида?

– Нет, и я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

– Кстати, разве птомаин не алкалоид? – спросила Дороти Рифф.

– Алкалоид, – согласился Вулф. – Но трупный. В день смерти миссис Хак вы находились здесь, мисс Рифф?

– Да, я присутствовала на торжестве и ушла около одиннадцати часов.

– Вы знали, что она любила маринованные артишоки?

– Это знали все. По этому поводу даже ходили шутки.

– Откуда вам известно, что птомаин – алкалоид?

Она немного покраснела:

– Когда миссис Хак умерла, я посмотрела в энциклопедии.

– Почему? Что-то касательно ее смерти или артишоков вселило в вас подозрения?

– Нет! Конечно нет!

Вулф покрутил головой направо и налево:

– Заподозрил ли хоть кто-нибудь из вас, что смерть миссис Хак не была случайностью?

Последовало единогласное «нет», никто не воздержался. Вулф не отступал:

– И никому не показалось, что вероятность нечистой игры была недостаточно исследована?

Снова единогласное «нет».

– Как же нам это могло показаться, если мы ничего не заподозрили? – вставила миссис О’Ши.

– В самом деле – как? – Вулф откинулся на спинку кресла, кашлянул и принял сосредоточенный вид. – Должен признаться, меня покорило отсутствие трений и недоверия среди вас. Пребывание в доме трех таких молодых, умных, жадных до удачи и неизбежно соперничающих в столь малочисленном штате прислуги женщин – идеальная почва для семян раздора, однако, по-видимому, ни одно не дало ростка. Это более чем показательно и позволяет подвести черту – конечно, лишь в той степени, в какой за час с небольшим вообще возможно достичь подобной уверенности. Не стану требовать, чтобы вы убедили меня окончательно. Закон предполагает невиновность человека, пока его вина не доказана. Поэтому осталось обсудить одно: во сколько будут оценены мои услуги, если я уверю мистера Луэнта, что его подозрения необоснованны, и позабочусь, чтобы он к этому вопросу больше не возвращался? Скажем, как насчет ста тысяч долларов?