Трое в одном - [10]

Орлов говорил и невольно вспоминал Акбара Мамедова. Орлов был учителем по отношению к нему, но он чувствовал, что и сам кое-что взял у этого молодого учёного. Обучая, всегда учишься и сам. Особенно, если ученик достоин своего учителя.

Глава 5. Необыкновенная операция

В этот день Александр Иванович работал дома. Он сидел за столом и разбирал почту. Перед ним лежала целая куча журналов, газет, брошюр и писем. Сколько в них было нового! Вот, например, интересные данные о работе биологов Д. Глода, В. Огановича и Н. Тимофеева в области гипотермии.

Гипотермия! Это как раз то, что особенно интересовало Орлова в последнее время. Гипотермия — состояние организма, похожее на анабиоз. Гипотермию сложно вызвать искусственно. Стоит понизить температуру тела на 5-10 градусов, и подопытное животное впадет в искусственную спячку. То же самое происходит и с человеком.

Да, для хирургов наступает, можно сказать, золотой век. Погрузить больного в состояние гипотермии — это значит почти остановить течение жизни на тот период, который нужен для операции…

А вот сообщение из Института хирургии имени Вишневского. Орлов несколько раз внимательно прочитал это сообщение.

Руководитель института профессор Александр Александрович Вишневский, оперируя на сердце, воспользовался именно методом гипотермии.

Он поместил больного в специальную ванну и охладил его тело до 30 градусов. В таком состоянии сердце почти прекращает свою работу и на нём можно оперировать. Однако «протестует» мозг. Он может выдержать всего 8-9 минут возникающего при этом кислородного голодания. Работники Института хирургии применили совершенно новый метод. Они создали специальный аппарат, который снабжал мозг кровью, насыщенной кислородом, в течение часа. А этого срока оказалось вполне достаточно, чтобы закончить операцию на сердце.

Александр Иванович откинулся на спинку кресла и задумался…

Может быть, пора приступить к опыту, о котором он мечтал последние годы? Или подождать ещё немного, чтобы потом действовать наверняка?

Орлов вздохнул, поднялся с кресла и, припадая на искалеченную ногу, подошёл к шкафам, где хранилась коллекция его деда.

Он открыл один из них и взял банку, в которой плавало сердце. Оно спокойно закачалось в светлом, прозрачном растворе. Александр Иванович долго смотрел на это сердце и думал…

Это был дерзкий замысел. Это было своеобразным продолжением работы полкового лекаря Ильи Фёдоровича. Профессор верил, что сердце, как и другие органы, хрянящиеся в коллекции, жизнеспособно.

Но на какое время оно сохранило такое свойство? Да и сохранило ли полностью? Как в этом убедиться? Путь один: пересадить этот, по предварительным исследованиям, вполне здоровый орган человеку, который будет погибать от болезни собственного сердца.

Уже давно вместе с Акбаром Мамедовым они готовились к этой необычайной операции. Они проделали над собаками сотни опытов. Они научились пересаживать и приживлять не только сердце, но и другие органы и даже головной мозг.

Результаты опытов были обнадёживающими. И всё-таки учёные до сих пор откладывали эту удивительную операцию. Надо было сначала пересадить здоровое сердце только что умершего человека, сердце, в жизнеспособности которого никто бы не сомневался. Но и с этой операцией Орлов пока ещё медлил.

Профессор, обычно нетерпеливый и увлекающийся, на этот раз удивил всегда хладнокровного Акбара своей осторожностью.

Однажды молодой учёный не выдержал.

— Может быть, всё-таки попробуем, Александр Иванович? — спросил он. — По-моему, мы уже вполне готовы к этому. У нас столько данных!

Орлов усмехнулся:

— Зачем спешить? Тем более вам. У вас ещё всё впереди, вы ещё многое успеете.

— Да ведь время уходит! — с досадой сказал Акбар. И спросил: — Читали о редкой операции, которую сделали хирурги Массачусетского генерального госпиталя в Бостоне?

— Нет, а что?

— Они пришили двенадцатилетнему мальчику правую руку, отрезанную поездом. Шесть часов они соединяли кости, кровеносные сосуды и ткани отрезанной руки и тела.

— И каковы результаты?

— Положительные. В запястье пришитой руки вскоре после операции стал ощущаться пульс.

Профессор улыбнулся и похлопал молодого человека по плечу.

— Вам не дают покоя лавры американских хирургов? Плюньте! Мы работаем не на сенсацию. Придёт время, и мы совершим ещё не такую операцию.

И вот теперь, глядя на банку с плавающим в растворе сердцем, Александр Иванович думал:

«Может быть, всё-таки это время пришло?»

И он вспомнил о той громадной подготовительной работе, которую они с Акбаром уже провели. Может быть, этого теперь достаточно?

Неожиданный звонок телефона заставил Орлова вздрогнуть. Он поставил банку на место и снял трубку.

— Акбар? Здравствуйте… Погодите, я вас просто не узнаю. Чем это вы так взволнованы?… Что?! Борис Стропилин?! Да ведь он только вчера был у меня!

Орлов почувствовал, как пересохли губы. Он сжал трубку так, что пальцы побелели.

— Изложите, пожалуйста, подробнее… Так… Правое полушарие головного мозга? Так…

Профессор слушал, и его воображение быстро и точно нарисовало картину того, что случилось с Борисом.

Как всегда, в такие напряжённые моменты его мысль работала необычайно чётко. Как всегда, он чувствовал себя в эту минуту командиром, который должен дать ясный и верный приказ. От этого приказа, от принятого им решения зависел исход боя. Нужно было действовать быстро, но не торопливо, чтобы впопыхах не принять ошибочное решение. Это была задача со многими неизвестными. Что-то нужно было сделать. Но что?!