Трое сыщиков, не считая женщины - [60]

— Этого Дмитрий Михайлович еще не знает. Сказал, что, как только освободится, сразу возьмет новый билет.

Новость не из приятных. Задерживается на неопределенное время. Вдруг он, чего доброго, решил вообще там остаться? Тогда следствие можно считать законченным. Раз остался, значит, боится возвращаться, значит, виноват. Что ж, посмотрим. Ну а теперь нужно поехать в школу. Анатолий Алексеевич посоветовал сравнить акт о ремонте и там, и в «Семицветике». От перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Антон позвонил Брюшкову, тот как раз направлялся в школу. Завхоз спросил:

— Предупредить директора о вашем приезде?

— Николай Николаевич, пожалуй, лучше не предупреждать. Ничего плохого о вашем директоре не думаю, я ее знать не знаю. Только раз уж мы проверяем документы, раз существует теоретическая возможность какую-то бумажку спрятать, утаить, лучше будет, если я нагряну неожиданно.

Согласившись с ним, завхоз рассмеялся:

— Вы учтите, Щука… ой, простите, директор часто уезжает по разным делам. Если я не смогу ее предупредить о вашем визите, вы можете проехаться вхолостую. Вы человек везучий?

— Я человек невезучий. Но мне так часто в жизни не везло, — улыбнулся Плетнев, — что по теории вероятности скоро должна начаться полоса удачи. А почему Щука? Ее фамилия Щукина?

— Фамилия Тюнькова. Но у нее такое худое лицо, мелкие зубы, что ученики прозвали ее Щукой. А потом и учителя стали так называть. Правда, несмотря на хищную внешность, она очень доброжелательна, интеллигентна…

Очевидно, в жизни Антона наступила удачная полоса — директрису он застал. Это была женщина средних лет, с худощавым, нездорового цвета лицом и гладко зачесанными волосами, что придавало ей то самое сходство с рыбой, которое подметили школьники. Детектива она встретила в высшей степени доброжелательно, вызвала бухгалтера, велела той принести все нужные бумаги.

Хотя для Антона подобное дело внове, он заметил, что на актах, предоставленных ЗАО «Семицветик», нет ни даты составления, ни упоминания о периоде выполненных работ. Директор и бухгалтер не смогли объяснить эту странность. Обе женщины плохо разбирались в бюрократических хитросплетениях. Тогда Плетнев прямо при них позвонил в управу Анатолию Алексеевичу и объяснил ситуацию.

— Школа тут ни при чем, — ответил Долгопятов, — и не таких вокруг пальца обводят. Думаю, «Семицветик» нажился на бюджетных деньгах, завысив стоимость работ. Только не здесь, а в своих отчетах, в фирме. Поэтому-то их и нужно сравнить.

Антон покидал школу с ощущением того, что он не приблизился к разгадке, а отдалился от нее. Даже если Вересаев нажился на двойном ремонте школы, это никак не отвечало на вопрос о его притязаниях на помещение, обещанное фонду «Рукопожатие».

Вечером он позвонил Кате. Она сказала, что в пятницу у нее день рождения.

— Если я надумаю отметить в субботу, ты придешь?

— Спасибо, постараюсь.

— Или тебя что-то может задержать?

— Всякие случайности бывают, но, надеюсь, приду. Ну, если вдруг не приду, без меня повеселитесь.

— Если не придешь, я отмечать не буду. Все подруги придут с кавалерами, а я буду как белая ворона. Я давно не отмечала, могу и в этот раз пропустить.

— Приду, приду, — поспешил заверить ее Антон. Ему стало жалко Катю, которая из-за неудавшейся личной жизни сама себя лишала праздников. Почему не прийти, не сделать человеку приятное?..

Несмотря на все свое самообладание, Турецкому не удалось скрыть растерянность.

— То есть как это — на месте? — тупо переспросил он. — Может, мы говорим о разных вещах?

— Почему о разных? — удивилась Алевтина Ивановна. — Вы же спросили про лупу адмирала Завьялова, нашего легендарного земляка? Это — единственная принадлежащая Николаю Гавриловичу личная вещь, имеющаяся в нашем собрании. Можно сказать, жемчужина музея, о ней говорится во всех проспектах. Тут никаких вариантов быть не может. Не знаю, почему вы считаете ее пропавшей.

— Дело в том, что самарский коллекционер Козорезов погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Определенные факты наводят на мысль об убийстве. Самый главный из них: у погибшего пропали ключи от квартиры, и, очевидно, убийца сразу после смерти Сергея Ивановича побывал там. Надо полагать, не ради праздного любопытства, а с целью грабежа. По мнению сына Козорезова, который постоянно живет и работает в Тольятти, единственное, что пропало, так это завьяловская лупа. Читая мелкий шрифт, Сергей Иванович пользовался ею, она лежала в определенном месте, а сейчас ее нет.

— Может, то была подделка?

— Вы же прекрасно понимаете, Алевтина Ивановна, что фальшивку воровать не станут. Лучше скажите, когда вы в последний раз видели эту «жемчужину» вашего собрания?

— Несколько дней назад. Когда делали с Зубовой проверку, тогда и видела.

— А до этого?

— Что — до этого? — не поняла Порошкова.

— Вы говорите, в последний раз видели несколько дней назад. А когда видели лупу в предпоследний раз?

— У-у-у, — протянула директор, — перед этим давно видела. Уже и не упомню когда.

— Но при Зубовой или еще при Корзинкиной?

— При Зубовой, — твердо сказала Алевтина Ивановна. — Когда Матрена Васильевна уходила, а Тамара принимала фонды, тогда видела.