Трое с десятой тысячи - [45]

Для Альки существует лишь одна задача: дождаться мгновения, когда нос «КБ-803» почти коснётся метеоритной стены, включить «передний малый» — раз, все «боковые» — два и двойное нажатие педали главного орудия — три, четыре — «полный огонь».

Им действительно некогда думать.

Ведь время идёт неумолимо, оно убегает, и за ним нужно гнаться, и остаётся ещё дальняя дорога к тому месту, где должен ждать открытый Разведчиком путь — путь к свободе и жизни.

* * *

Приёмники и микрофоны Разведчика много чувствительнее и мощнее, чем на «КБ-803». Поэтому первая атака звуковой волны из тысяч голосов, криков, стонов и вздохов чуть не валит Алика с ног. Ему кажется, что он обезумел. А может, это наступил миг катастрофы и Разведчик рассыпается под ударами Чёрной Реки?

К счастью, он успевает крикнуть:

— Тише!

Рапер послушно выключает динамики.

— Что это? — спрашивает Алик, яростно врезаясь, как в масло, в лавину поблекших метеоритов.

Разведчик добросовестен.

— По-видимому, — отвечает он, — перед нами россыпи вещества, каким-то особым образом поглощающего радиоволны.

— Ерунда, — ворчит Алик, посылая новый залп прямо в россыпи пресловутого «вещества».

— Вполне возможно, — соглашается голос.

— А может, не ерунда?

— Вполне может быть.

В то же время второй, тихий голос Разведчика не перестаёт ни на мгновение отмечать время, оставшееся до встречи.

Первый голос спрашивает:

— Не послать ли робота за пробами?

Алик и слышит и не слышит его — лава густеет, все труднее сохранять свободную ориентировку в пространстве и глубину огня. Он машинально отвечает: «Да, да», а когда голос громко спрашивает: «Какой величины должны быть пробы? Тонна? Две? Три?» — Алик так же машинально повторяет: «Две, три».

— Всего пять, — подытожил Разведчик.

— Давай! — прошипел Алик, с ненавистью вонзая огонь орудия во всё более густую, непроницаемую стену.

«Какое свинство! — думает он. — Именно теперь, когда они на подходе, кончается видимость. Именно теперь я не смогу увидеть их сигналов, не увижу ничего!.. А что будет, — вдруг замирает он, охваченный внезапным отчаянием, — если, не видя, не слыша, я коснусь их огнём?»

— Что произойдёт, если они войдут в огонь? — спрашивает он вслух.

— Это будет конец, — отвечает Разведчик. — Либо…

— Замолчи! — кричит Алик. И тотчас обрывает себя: — Сообщай время.

Голос послушно возобновляет счёт:

— Три минуты… восемнадцать секунд… Семнадцать… Шестнадцать…

* * *

«Четыре минуты», — думает Ион. И, повторяя цифру, он включает тягу «один». «КБ-803» резко прыгает вперёд.

Этот прыжок отдаётся, словно удар между глаз. На Ионе и Альке нет защитных скафандров, При каждом скачке внезапное ускорение толкает кровь к затылку, застилает туманом глаза и вонзается острой болью в крылья носа.

К счастью, ускорение длится очень мало, и боль успевает пройти к тому времени, когда Ион включает малую противотягу. Это начало торможения. Стремительно падающая на них стена Реки начинает все более и более замедлять ход. Потом она останавливается перед самым носом космолёта.

Тогда Алька, проведя светящийся круг прицела в самый центр экрана, включает «малый передний». Это только предвестник настоящего удара. Он бьёт прямо и глубоко, по слишком малой площади. Поэтому тотчас за «малым передним» Алька включает целый венок «боковых». Глубина их действия невелика, они бьют широко, но поверхностно, лишь очерчивая нужную площадь для главного орудия (как «малый передний» определяет глубину его удара). И сразу же за вспышкой слепящего ореола «боковых» Алька даёт двойной толчок по педалям главного орудия. Это и есть знаменитый «полный огонь».

По стенам «КБ-803» проходит лёгкая дрожь. Без защитных скафандров эта дрожь явственно ощутима. Да и что удивительного: «полный огонь» способен испепелить, точнее, превратить в газ и пар средней величины остров или горный массив.

Дорога снова свободна.

— Три минуты пятьдесят восемь секунд, — произносит Ион на этот раз вслух. И снова включает тягу «один», чуть морщась при этом в ожидании боли.

— Пятьдесят восемь… — шепчет Алька, включает «малый передний», потом «боковые» и снова «полный огонь». Ибо каждый скачок длится две секунды, ровно две секунды.

На «56» Ион включает «один», на «55» снова вспыхивают «боковые».

«Ещё далеко, — думает Ион. — Ещё далеко. Но уже меньше, чем час назад. Мы все ближе… 51… все ближе… 49…»

О чём думает Алька?

«3 минуты 49… 48… 47… Как страшно, как страшно далеко!»

К сожалению, она имеет право думать так. В её словах нет никакого преувеличения.

* * *

Те, кому кажется, что три минуты — ничтожный срок, рассуждают, грубо говоря, как грудные младенцы.

Не верите? Вот космолёт типа «КБ-803»! Вам достаточно в него сесть. Можете стартовать в защитном скафандре. Старт будет в этом случае очень резким, и если вы стартуете, например, с Тритона, то в секторе Двенадцатой Тысячи вы окажетесь уже через восемь часов.

А затем вам остаётся лишь дать реке метеоритов захватить вас. А потом начать с ней борьбу. Начать и вести её в течение смертельных пятидесяти минут. В течение пятидесяти минут, зная, что борьба ведётся с помощью самых бездарных, медленных и ненадёжных человеческих инструментов, то есть с помощью собственных органов чувств. И ещё знать вдобавок, что от исхода этой борьбы зависит жизнь нескольких десятков людей.