Трое для одного - [29]

После работы он тянул время, как мог, но вышел всё равно около восьми, хотя вдобавок к обычным делам почистил кофе-машину и разобрал всю почту Оакленда на завтра. Пешком прогулялся до “Цезаря” и взял одну лапшу на вынос, затем сел в машину и вырулил к улице Макмёрфи, но потом глянул на часы и остановился на другом берегу реки. Поднялся на мост и потом долго ещё тянул лапшу из термостакана, глядя на отражение фонарей в никогда не замерзающем Мидтайне. Когда доел, снова взглянул на часы, чертыхнулся, отправился шататься по магазинам, но в конце концов так увлёкся, разглядывая виниловые пластинки в крохотном подвале под супермаркетом, что едва-едва успел в бар к одиннадцати.

Тип в бандане уже сидел за стойкой.

Если бы не очки, которые стоили как две зарплаты Моргана, то можно было бы легко принять его за маргинала.

– Мне, м-м… кофе с лавандой.

Заказывать что-то другое в месте, где сигаретный дым явно попахивал травкой, а к коктейлям почти в открытую подмешивали загадочные “усилители вкуса”, поднимающие цену раза в два-три, было бы не самым разумным решением.

– Сечёшь в кофе, чувак.

С близкого расстояния он выглядел куда моложе. Пожалуй, даже ровесником Моргана или чуть старше. Его изрядно портила пучковатая козлиная бородка, словно приклеенная к концу острого подбородка. Сильно подведённые глаза смотрели из-за тонированных стёкол цепко и ясно.

– У меня тут была назначена встреча, – негромко произнёс Морган.

Рядом на высокие барные стулья начали громоздиться две вдрызг пьяные девицы – одна ярко накрашенная, в чёрной коже, другая скромная, в джинсовом комбинезоне и свитере-лапше. Информатор похлопал по стойке, предлагая Моргану то ли придвинуться поближе, то ли наклониться.

– А знаешь, почему здесь, а? – жарко выдохнул он на ухо. Морган мотнул головой. – Тут чужие не ходят. Так-то, чувак.

Усатый бармен, свирепо улыбнувшись, плюхнул перед ними железную чашку, из которой выпирала плотная шапка пены. В пене тонули лиловато-голубоватые лепестки. Морган принюхался, но ничем кислым или подозрительно химическим не пахло – только молоком и лавандой.

Он сделал маленький глоток.

– Вкусно.

Тип только заржал:

– Хрен тебе в зубы, а не “вкусно”… Самый охрененный кофе тут, так-то, шпингалет.

– Мне должны были здесь… – начал было Морган снова, но тип опять по-идиотски заржал и ткнулся ему лбом в плечо. Практически одновременно в руку под стойкой лёг пластиковый пакет, размером в половину обычного листа бумаги, но пухлый и жёсткий. – Там всё, как уговорено, – шепнул тип. – Не хочу знать, для кого. Так и передай, что я не знал, для кого, понял, чувак?

– Угу, – кивнул Морган, делая ещё глоток кофе. Горечь почти забивал навязчивый привкус лаванды, даже сахара не хотелось. – А откуда вы узнали, что я…

– Не спрашивай, чувак. Вдруг отвечу? – щекотно хохотнул он в плечо. Морган рефлекторно поёжился. – Ну, вали отсюда. Говорю же, тут чужих не бывает.

К одному Морган успел привыкнуть: если странный парень говорит тебе, что лучше валить из бара, где пахнет травкой – надо не задавать уточняющие вопросы, а действительно валить.

– Сколько с меня за кофе? – окликнул он бармена.

– Я заплачу, – хмыкнул тип в бандане. Позёрские нотки исчезли из его голоса. – Удачи тебе.

Как раз в этот момент грохнула со всех сторон музыка – вязкая и одновременно дребезжащая, с запредельно низкими басами на фоне. Щурясь от ярких вспышек лазеров, Морган начал пробираться к выходу, прижимая к себе пакет под курткой. По дороге его несколько раз облапали и однажды попытались уволочь за ширму, но он, закалённый кутежами с Кэндл, вывернулся и ускользнул.

После душного наркотического дымка в зале воздух на улице показался ему свежим до горечи.

Ближайшие магазины и кафе с наступлением одиннадцати закрылись, как по команде. Работало только “Гнездо кукушки” и ещё круглосуточный супермаркет на углу. С неба по-прежнему летели крупные хлопья снега, но теперь они царапали кожу, словно были сделаны из стекла. По правую руку дорога ветвилась и карабкалась вверх по холму, упираясь в обшарпанные коттеджи за переплетением бузинных веток и ежевичных плетей. По левую – резко ныряла к мосту, и вдоль неё тянулась глухая кирпичная стена, огораживающая то ли школу, то ли больницу – давно, впрочем, закрытую. Старые желтоватые фонари горели через один.

Машина поблизости была припаркована только одна, и у той были разбиты боковые стёкла, а на капоте выразительно расположилась художественная композиция из четырёх кирпичей. Морган мысленно похвалил себя за предусмотрительность и, сунув руки в карманы, быстрым шагом направился к более цивилизованным местам за Мидтайном, где его любимой “шерли” ничего не угрожало. Когда он услышал за спиной тихий шорох, то сначала подумал, что это кто-то из посетителей бара захотел подзаработать на чужаке, и ускорил шаг.

А потом вдруг погас фонарь – прямо у него над головой. И следующий тоже.

И следующий.

Оборачиваться Морган не стал – с места кинулся бегом вниз по дороге, к мосту. Паники не было – только холодное взвешенное спокойствие и лёгкое опасение уронить отцовский пакет.

“Если они боятся рябины, то могут бояться и проточной воды”, – вертелось в голове.