Триумфы и драмы русских балерин. От Авдотьи Истоминой до Анны Павловой - [14]
Быть удостоенной поэтического посвящения модного столичного поэта, конечно, лестно. Поэзия творит чудеса. Нелегко устоять женскому сердцу перед волшебными поэтическими строками. Как тут не дать надежду, чтобы услышать в стихах признание в душевной страсти…
Боже! Сам Грибоедов отдает сердце, отдает все, что может отдать, ради благосклонности, ради хотя бы намека на взаимность.
Это стихотворение написано в декабре 1824 года, за год до грозных событий на Сенатской площади.
О чем она могла думать в то хмурое декабрьское утро, когда ждала возвращения «храбрейшего из храбрых»? Быть может, вспоминала, как чаша весов сердечных склонялась то к блистательному генералу, то к непревзойденному поэту.
А Грибоедов настойчиво искал встречи и вскоре нашел ее на вечере у князя Шаховского, где бывала вся петербургская богема того времени. В письме к своему другу мемуаристу Степану Никитичу Бегичеву (1785–1859), брату известной в то время русской писательницы Елизаветы Никитичны Яблочковой, известной своими спектаклями, которые она ставила в своем имении и писала для них пьесы:
«Долго я жил уединенно от всех, вдруг тоска выехала на белый свет — куда как не к Шаховскому?.. В три, четыре вечера Телешева меня с ума свела, и тем легче, что в первый раз и сама свыклась с тем чувством, от которого я в грешной моей жизни чернее угля выгорел».
Знал ли он тогда, что Телешева является возлюбленной самого всесильного генерал-губернатора столицы Милорадовича?
Впрочем, сердцу не прикажешь. Об этом он далее говорил в письме Бегичеву:
«Между тем Телешева, до такой степени в три недели нашей симпатии успела в танцах, что здесь ей не могли надивиться; всякий спрашивал ее, отчего такая перемена, такое совершенство. А я один стоя торжествовал; наконец я разразился рифмами, которые ты, вероятно, читал. Представь себе, с тех пор я остыл, реже вижусь, чтобы не разочароваться. Или то меня с ног сшибло, что теперь не так закрыто, завеса отдернута, сам целому городу пропечатал мою тайну, и с тех пор радость мне не в радость».
Не совсем ясно, что хотел сказать Грибоедов фразой «чернее угля выгорел».
То ли он так отозвался о своем романе, то ли, напротив, выжгла безответная любовь. Нельзя забывать, что Екатерина Телешева, по мнению литературоведов, была фактически, ну как бы мягче сказать — не сожительницей, а как ныне придумали — гражданской женой генерал-губернатора. Собственно, Милорадович обеспечил свою возлюбленную даже собственной квартирой на Невском проспекте. Он снял ее рядом со своим домом.
Ну и что было делать Екатерине Телешевой? Возможно, Грибоедов и тронул ее сердце. Но она была в руках Милорадовича, который сделал ее, как судачили злые языки, «султаншей петербургских театров».
М. А. Милорадович. Художник Дж. Доу
Она могла выбирать себе роли, могла требовать даже, чтобы ставили спектакли, которые ей по нраву. Она постепенно вытесняла других балерин из тех партий, что нравились ей. И попробуй возрази.
К примеру, солистка балета Анастасия Семеновна Новицкая (1790–1822), тоже ученица Шарля Дидло, правда, более раннего времени, решила оспорить свое место под солнцем.
Но тут вмешался высокий покровитель Телешевой. Юрий Алексеевич Бахрушин (1896–1973), балетовед и театральный критик, историк балета, педагог, в книге «История русского балета» так осветил эту историю, связанную с протестами Новицкой:
«Милорадович предложил ей раз и навсегда прекратить борьбу с Телешевой под страхом быть посаженной в смирительный дом. Этот разговор так потряс впечатлительную артистку, что у нее началось тяжелое нервное расстройство. Тем временем слухи об этом происшествии стали распространяться по городу и дошли до царского двора. Милорадовичу было указано на неуместность его поведения. Решив исправить дело, он отправился с визитом к уже поправлявшейся артистке. Услышав о приезде генерал-губернатора и не зная причины его посещения, Новицкая пришла в такой ужас, что у нее случился припадок. Усилия врачей не смогли вернуть здоровья больной, которая вскоре после этого скончалась».
