Триумф и трагедия : Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1 - [157]

Кроме того, стремясь получить максимально большую помощь союзников, особенно в военно-технической области (и надо сказать, что она действительно была внушительной), Сталин искал пути к преодолению идеологических разногласий. Когда в августе 1942 года, ночью, Сталин беседовал с Черчиллем в Кремле, оба знали, что на расстоянии в несколько кварталов от них находится Исполком Коминтерна — выразитель глубокой классовой непримиримости к тем силам, которые олицетворял не только Гитлер, но и британский премьер-министр. Поэтому решение Сталина (оформленное как решение Коминтерна) о самороспуске Коммунистического Интернационала для проницательных аналитиков не явилось неожиданным. Сталин вновь (как и в сентябре 1939 г.) не остановился перед крупными идеологическими "издержками" во имя конкретной цели. Его не очень беспокоило, насколько тщателен камуфляж истинной причины. Выступая 6 ноября 1942 года на торжественном заседании, посвященном 25-й годовщине Октября, Сталин подчеркнул, что различия в идеологии союзников не являются помехой в военно-политическом сотрудничестве. ’’…Создавшаяся угроза, — делал упор Сталин, — повелительно диктует членам коалиции необходимость совместных действий для того, чтобы избавить человечество от возврата к дикости и средневековым зверствам’’¹⁰⁸. Слова эти, безусловно, адресованы фашизму. По сути, в докладе Сталиным проведена мысль, что классовая логика в период борьбы за выживание не имеет решающего значения. К этому выводу, и, надеюсь, навсегда, приходит человечество в наши дни.

Судьба Коминтерна была предрешена. Весной 1943 года международная организация трудящихся, которая после Октябрьской социалистической революции, казалось, покроет кумачовыми стягами весь мир, самораспустилась. Сталин, отвечая 28 мая 1943 года корреспонденту агентства Рейтер Кингу, подчеркнул: ’’Роспуск Коммунистического Интернационала является правильным и своевременным, так как он облегчает организацию общего натиска всех свободолюбивых наций против общего врага — гитлеризма… разоблачает ложь гитлеровцев о том, что Москва якобы намерена вмешиваться в жизнь других государств и ’’большевизировать’’ их’’¹⁰⁹.

Политический прагматизм Сталина, который не остановил его перед ликвидацией Коминтерна, подтолкнул его и к налаживанию отношений с православной церковью. Бывший семинарист дотоле не баловал вниманием церковь. Более того, по инициативе Сталина с 1925 года не разрешалось избирать главу Русской православной церкви. Временным главой церкви стал Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий. Сталин не давал согласия и на созыв Поместного собора, что в свою очередь не позволяло пополнить состав Священного Синода, который долго не функционировал. И вдруг Сталин 4 сентября 1943 года приглашает к себе на дачу председателя Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпова. Во время беседы, в которой приняли участие Маленков и Берия, были обсуждены вопросы роли церкви в условиях войны. Нужно сказать, что Русская православная церковь неоднократно вносила крупные денежные суммы на военные нужды страны, передала крупные ценности в фонд государства. Священнослужители использовали свое влияние для укрепления веры народа в окончательную победу над агрессором.

Выслушав Карпова, Сталин предложил сегодня же принять высших священнослужителей. Уже через несколько часов у него были митрополиты Сергий, Алексий и Николай, немало удивленные этим высоким вниманием. В долгой беседе, состоявшейся у Сталина, было одобрено проведение Собора, избрание патриарха, открытие религиозных учебных заведений. Верховный Главнокомандующий, любуясь своим ’’великодушием”, пообещал материальную помощь, различные послабления, многозначительно поглядывая при этом на Берию. Думаю, Сталин наслаждался невообразимой возможностью бывшего семинариста влиять не только на судьбы высших церковных деятелей, но и религии в целом. Справедливости ради нужно заметить, что значительная часть обещаний, которые дал Ста-’ лин, была выполнена.

На следующий день, 5 сентября 1943 года, ’’Правда” сообщила о знаменательной (единственной до 1988 г.) встрече руководства страны с главой церкви: ’’…Митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах православной церкви имеется намерение в ближайшее время созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода.

Глава Правительства тов. И.В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий”.

Почему Сталин вдруг вспомнил о церкви? Думаю, по двум причинам. Первое — Верховный Главнокомандующий оценил патриотическую роль церкви в войне и хотел поощрить эту деятельность. Второе обстоятельство связано с международными делами. Сталин готовился к первой встрече в верхах в конце года в Тегеране. Он ставил перед собой цель не только добиваться ускорения открытия второго фронта, но и увеличения объема военной помощи. Немалую роль в этом мог сыграть Комитет помощи Советскому Союзу в Англии, возглавляемый одним из руководителей англиканской церкви X. Джонсоном. Сталин, получивший несколько посланий от настоятеля Кентерберийского собора, решил сделать публичный жест, который бы свидетельствовал о его более лояльном отношении к церкви вообще. Сталин понимал, что на Западе этот сигнал обязательно будет замечен и вызовет благожелательную реакцию. Не тщеславие бывшего недоучившегося семинариста двигало советским лидером, а сугубо прагматические расчеты в отношениях с союзниками.