Триумф и трагедия : Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1 - [149]

Но он сумел компенсировать эти органические слабости напряженной деятельностью ’’мозга армии” — Генерального штаба. Все важнейшие идеи, реализованные в оборонительных и наступательных операциях, рождены в ’’мозговом бункере” Ставки, в среде его военного окружения. При своей военной не-профессиональности Сталин смог подняться до понимания этих идей и замыслов, внося в них иногда существенные добавления. Поэтому более справедливо утверждать, что ’’интеллектуальное начало” собственно военного руководства осуществлялось Ставкой и Генеральным штабом. Велика роль и штабов фронтов и армий. Роль Сталина в большей степени проявилась в ’’волевом начале”. Облеченный неограниченной властью военного диктатора, Сталин придавал решениям Ставки жестко императивный характер, подчас субъективный, нередко с негативными последствиями. Эту мысль полнее всего подтверждают поспешные, запоздалые или непродуманные решения Сталина в первые полтора года войны.

Вероятно, Верховный в известной мере чувствовал свою ущербность и даже в некотором смысле неполноценность как полководца, не знающего жизни фронта. Этот комплекс уязвимости усиливался еще больше от того, что часть его соратников побывала на фронтах. Жданов был тесно связан с Ленинградом, видел своими глазами блокаду и как член Военного совета фронта был в гуще военных дел. Не вылезал с фронта и Хрущев. Довольно длительное время просидел в блиндаже штаба Сталинградского фронта Маленков, хотя ни в одной части на передовой он так и не побывал. Правда, Сталин еще раз посылал Маленкова на фронт в апреле 1944 года. От члена Военного совета Западного фронта Мехлиса, постепенно оправившегося от сокрушительного крымского фиаско, поступило личное письмо Сталину. Содержание его осталось неизвестным. Однако 3 апреля Сталин издал приказ, в котором говорилось: ’’Поручить Чрезвычайной комиссии в составе члена ГКО тов. Маленкова (председатель), генерал-полковника Щер-бакова, генерал-лейтенанта Кузнецова, генерал-полковника Штеменко и генерал-лейтенанта Шимонаева проверить в течение 4–5 дней работу штаба Западного фронта…”⁸² Трудно сейчас сказать, о чем писал Мехлис, что проверяли, какие сделали выводы, но только после отъезда комиссии командующий фронтом генерал армии В.Д. Соколовский пошел на понижение: начальником штаба 1-го Украинского фронта.

Сталин в течение всей войны держал Маленкова возле себя: тот выполнял различные поручения ’’вождя” в аппарате ГКО и ЦК, а также курировал авиационную промышленность. Когда дела с выпуском самолетов наладились, Верховный санкционировал в сентябре 1943 года присвоение Маленкову звания Героя Социалистического Труда. И тут же сделал его Председателем Комитета при СНК по восстановлению хозяйства освобожденных районов. Сталин решил попробовать на военной работе и Кагановича. В июле 1942 года он направил его на Кавказ, назначив членом Военного совета Северо-Кавказского фронта. К слову сказать, этим же приказом начальником штаба этого фронта был назначен генерал-лейтенант А.И. Антонов, будущий начальник Генштаба. Каганович ничем положительным на фронте себя не проявил. Как и Маленков, чувствовал себя статистом в военной игре и простым ’’соглядатаем” Сталина в штабе и политуправлении фронта, но грозные филиппики Сталина до него дошли. Когда Северо-Кавказский фронт в середине августа 1942 года без санкции Ставки отошел с занимаемых рубежей, Сталин телеграфировал Военному совету (С.М. Буденный, Л.М. Каганович, Л.Р. Корниец и другие):

’’Нужно учесть, что рубежи отхода сами по себе не являются препятствиями и ничего не дают, если их не защищают… По всему видно, что Вам не удалось еще создать надлежащего перелома в действиях войск и что там, где командный состав не охвачен паникой, войска дерутся неплохо… Суворов говорил: ’’Если я запугал врага, хотя я его не видел еще в глаза, то этим я уже одержал половину победы; я привожу войска на фронт, чтобы добить запуганного врага…”⁸³ Здесь, похоже, Сталин что-то сочинил за Суворова, но Верховному очень хотелось вдохновить Военный совет фронта, в котором Каганович, один из его бывших фаворитов, выглядел испуганным стрелочником. Правда, одно ’’фронтовое” задание Каганович все же выполнил успешно. В тяжелые дни и недели прорыва немцев на юге Сталин поручил ему вместе с Берией наладить работу трибуналов, прокуратуры, других элементов карательной системы, способной, по мысли Верховного, заставить людей стоять насмерть.

Сталин часто привлекал Берию к решению вопросов снабжения фронтового тыла, ’’просеивания” в лагерях вышедших из окружения, ’’мобилизации” сотен тысяч заключенных на работы, стройки, связанные с обеспечением нужд фронта. Берия принимал участие в формировании некоторых соединений и частей. Например, 29 июня 1941 года Ставка своим приказом возложила на Берию формирование 15 дивизий на базе частей НКВД⁸⁴. А в августе 1942-го и марте 1943 годов Берия находился на Кавказе, куда его послал Сталин для оказания помощи в обороне этого региона. Оттуда нарком внутренних дел слал Сталину депеши о том, что он изымает чеченцев и ингушей из воинских частей, как не заслуживающих доверия; давал оценки действиям Буденного, Тюленева и Сергацкова; докладывал о своих решениях по военным назначениям (например, заместителем командующего 47-й армией был назначен сотрудник НКВД подполковник Рудовский, совсем не знакомый с оперативными вопросами) и т. д. По просьбе Берии Сталин отдавал соответствующие распоряжения. Например, 20 августа 1942 года: