Триумф христианства - [31]
Практически то же самое можно сказать и о других церквях, которым адресованы древнейшие христианские писания. Подавляющее большинство книг Нового Завета – в том числе и «самое иудейское» Евангелие, от Матфея – по-видимому, обращены в основном, если не исключительно к языческой аудитории и даже написаны в основном авторами из язычников[57]. Уже ко второй половине первого столетия Церковь, по всей видимости, состояла преимущественно из языческих новообращенных[58].
Мы уже немного поговорили о том, кто были эти люди и во что верили они прежде, в связи с Константином, самым прославленным и значительным новообращенным из язычников в истории христианского мира. Но теперь поговорим об этом подробнее, в качестве прелюдии к следующим главам, в которых постараемся объяснить, как последователям Иисуса удалось убедить такое множество язычников оставить религиозные традиции своих предков и поклоняться одному лишь христианскому богу.
Существовало ли «язычество»?
Уже достаточно давно ученые говорят о том, что «язычество» не было чем-то единым. Можно сказать даже, что «язычества» не было вовсе. В том, что мы собирательно называем «язычеством», соединялось множество разных вещей[59].
Само это слово для людей в древности – в том числе и для тех, кого мы называем язычниками, – не имело бы никакого смысла. Никто из них так себя не называл и не думал о себе в религиозном смысле, как о язычнике – не потому, что это уничижительный термин, а потому, что в нем не было никакого религиозного значения. Мысль, что многие сотни, даже многие тысячи способов почитания разных богов составляют некую единую «систему», древним просто не приходила в голову. К тому времени, когда слово «язычник» вошло в обиход, сами обычаи признания и почитания богов существовали уже много тысячелетий. «Язычниками» христиане начали называть тех, кто не придерживался их собственных религиозных практик. Христианам нужно было как-то называть нехристиан. Почитатели бога Израилева проблемы не составляли: их можно было назвать иудеями. А все прочие? Как насчет остальных 93 % рода человеческого?
О том, почему для обозначения нехристиан и неиудеев христиане остановились на термине «язычники», существуют различные теории[60]. Чаще всего говорят, что слово это [англ. Pagan – прим, пер.] происходит от латинского paganus, что означает «сельский житель». Объяснение дается такое: в IV веке и позже, когда империя начала христианизироваться, предполагалось, что образованные и разносторонние городские жители легче понимают и усваивают превосходство христианской веры и лишь деревенское дурачье (pagani) упрямо держится за отсталые обычаи своих невежественных предков.
Другие ученые утверждают, что это же слово изначально означало «мирный житель», в противоположность «воину». В этом случае воинам Христовым, сильным и мужественным, противостоят слабые и никчемные «язычники», не принадлежащие к Христову войску.
Никто в древности не называл себя язычником и не думал о себе как о язычнике – не потому, что это уничижительный термин, а потому, что в нем не было никакого религиозного значения.
Каким бы ни было происхождение этого слова – в любом случае это не самоназвание: в первые христианские столетия никто в римском мире не говорил: «Я не иудей, а язычник». Быть неиудеем, – а позднее и нехристианином, – означало просто быть таким же, как все остальные: признавать существование богов и почитать их согласно обычаям, дошедшим до нас с незапамятных времен. Таких местных обычаев существовало бесчисленное множество – и современный человек, пожалуй, каждый из них назвал бы отдельной «религией».
Как мы уже поняли, сами древние их так не называли – в их языке просто не было слова, обозначающего «религию вообще». И в сущности то, что думаем мы о религии сейчас, как правило, не совпадает с путями и способами почитания богов в древности. Если мы определяем религию как цельное мировоззрение, связную систему убеждений, верований и практик, с четко определенными богословскими представлениями и жесткой системой ритуалов – скорее всего, ни одна из так называемых языческих религий под определение не подойдет[61]. И, разумеется, огромное множество обычаев и традиций, существовавших на обширной территории Римской империи, невозможно слепить в единое целое и мыслить как одну-единственную «религию».
В римском язычестве (это слово я использую для удобства) не было определенного набора богов. В наше время древнегреческие и древнеримские мифы хорошо известны и обычно люди представляют себе богов античности в виде организованного пантеона: верховный бог Юпитер, его супруга Юнона, бог войны Марс, богиня любви Венера и так далее. Верно, что этих богов широко почитали по всей империи. Но единого пантеона не было. Было множество богов и еще больше способов им поклоняться, в зависимости от того, жил ли верующий в Северной Африке, Египте, Сирии, Малой Азии, Греции, Галлии, Британии или где-либо еще. Не было и универсальной мифологии. Более того: не было и единого языка для разговора о богах. Не было ощущения единства, некоей единой общности верующих по всей империи. Не существовало религиозных организаций в масштабе империи – никаких правил и авторитетов на уровнях выше локальной общины. Такую реальность нам даже нелегко себе представить
