Тритон - [17]

— Со мной, — выпаливают Гален с мамой в унисон. Они обмениваются испепеляющими взглядами. Гален сжимает челюсть.

— Я ее мать, — говорит она Галену тоном, не терпящим возражений. — Ее место со мной.

— Я хочу связать себя с ней, — парирует Гален. Сказанное разогревает воздух между нами до нестерпимого жара, и я готова растаять в его объятиях. Его слова, его заявление не могло оставаться неозвученным. А теперь он высказал его прямо в глаза всем, кого это касается. И оно зависло прямо здесь, в воздухе. Он хочет видеть меня его спутницей. Меня. Его. Навсегда. А я не уверена, что я сейчас чувствую. Или как должна себя чувствовать.

Ладно, я уже знала какое-то время, что он захочет этого когда-нибудь, но вот как скоро? До выпускного? До того, как я пойду в колледж? Что это значит — быть ему парой? Он принц Тритона. Его место в мире Сирен, в океане. И стоит заметить, мне там места нет — полукровки под запретом. Нам столько нужно обсудить, прежде чем все это произойдет, но я боюсь — скажи я ему об этом, и он будет чувствовать себя отвергнутым, или опозоренным перед старшим братом, великим королем Тритона. Или же подумает, что я передумала, а это не так. Ну, не совсем так.

Я всматриваюсь в него, желая увидеть надежду в его глазах, которую услышала в его голосе.

Но он не смотрит на меня. Как и на маму. Гален не сводит своего тяжелого взгляда с Грома, непоколебимого и требовательного. Но Грома это ничуть не задевает. На деле, он отражает его ледяным равнодушием. Они точно борются с друг другом, на манер "кто кого переглядит". Интересно, как часто они это делают, в смысле, как братья?

Наконец, Гром качает головой.

— Она полукровка, Гален.

Мама резко поворачивает голову к Грому.

— Она моя дочь, — медленно проговаривает она. Мама встает с его колен, нависая над ним, и упирает руки в бедра. Ох, ему сейчас не поздоровится. Ничего не могу с собой поделать — но мне это ужасно нравится.

— Ты хочешь сказать, что моя дочь недостаточно хороша для твоего брата?

Да, Гром? Что, выкусил, а?

Гром вздыхает, и резкость на его лице смягчается во что-то другое.

— Налия, любимая...

— Даже не начинай, — мама скрещивает руки на груди.

— Закон не изменился, — тихо говорит Гром.

— И что с этого? — Мама всплескивает руками. — А как насчет меня? Я провела на суше последние семьдесят лет! Я тоже нарушила закон, помнишь? Я нарушила его еще до этого.

Гром встает.

— Разве я мог забыть?

Мама касается его лица и вся ее прежняя надменность превращается в угрызения совести.

— Прости. Я знаю, из-за него мы... Но я не могу позволить Эмме...

Гром закрывает мамин рот своей огромной ладонью.

— Хоть раз в своей упрямой жизни, ты дашь мне договорить?

Она пыхтит сквозь его пальцы, но ничего не возражает. Я моргаю, глядя на них, и пытаюсь стряхнуть знакомое чувство. Как они ведут себя друг с другом. Как понимают друг друга без слов. Как ведут себя точь-в-точь, как мы с Галеном.

И я это ненавижу.

И я ненавижу это ненавидеть.

После смерти папы, я сказала себе, что не стану одной из тех детей-собственников, мешающих своим одиноким родителям с кем-либо встречаться, или найти свою новую любовь или...все в таком духе. Я не стану препятствием на пути к счастью моей матери. Просто я... ладно, я просто рассчитывала, что она любила моего папу, они были созданы друг для друга, поэтому ей и в голову не придет искать ему замену. Сейчас же я чувствую, что Гром был помехой в их отношениях все это время. Если бы не он, может, они и правда могли бы полюбить друг друга.

А сейчас, узнав, что мама с папой никогда на самом деле друг друга не любили, я чувствую себя...менее важной. Просто результатом случайности, продолжающим усложнять жизни людям, которых я люблю. А еще я ненавижу себя жалеть, когда происходят вещи, куда важнее моей собственной персоны.

Не стесняйся повзрослеть в любое время, Эмма. Желательно до того, как оттолкнешь от себя любимых людей.

Гром убирает руку от маминого рта и проводит пальцами по ее щеке. Моя новая, улучшенная и повзрослевшая личность, пытается не удавить себя, но все равно, я случайно об этом подумываю.

— Я собирался сказать, — продолжает Гром, — я уверен, что при данных обстоятельствах твой проступок простят. Но вот на чем нам стоит сосредоточиться в первую очередь. Я не думаю, что нам целесообразно предъявлять Эмму вообще. Не сейчас. Всему свое время.

Я чувствую, как напряжение Галена спадает рядом со мной. Он кивает брату.

— Согласен.

Затем он смотрит на меня сверху вниз.

— Им потребуется время, чтобы все это переварить. После того, как Налия объяснит все, должно пройти какое-то время, прежде, чем они смогут принять...

— Есть кое-что еще, — перебивает его Гром. Он проводит рукой по волосам, точь-в-точь как Гален, когда он из-за чего-то расстроен. Я ловлю свое повзрослевшее сознание на мысли, что мне не хочется, чтобы Гром с Галеном походили друг на друга, на что оно отвечает "Прекрати". И тут Гром выпаливает:

— Я уже связан с Пакой.

Осознание случившегося поражает каждого из нас по-своему.

Меня — буйной радостью.

Галена...я не уверена. Он даже не шелохнулся.

Маму — ужасом.

Торафа — шоком. С отвисшей челюстью, он смахивает на дурачка.