Триста пятидесятый год – перезагрузка - [59]

Я потянулся было к водяной тыквочке, но одернул себя. Смочить пересохшее горло — попрошу у Чика. А свою воду использую для каши. Благо горшок тоже со мной.

Когда через полчаса Чик, шатаясь, добрался до костра и рухнул без сил, первое, что он сделал — протянул мне питьё.

Без слов. Похоже, мы действительно сработались.

— Наконец-то мы дома. — Прохрипел Ницу, валясь рядом. — Какое счастье!

Я непонимающе уставился на него, но через полминуты дошло даже до меня. Этот перевал — граница Амато. После трёхнедельного приключения мы вернулись туда, откуда пришли. Да уж, "все дороги ведут в Рим". С японской спецификой.

* * *

Остаток пути до Саки через собственно Амато занял три дня. Но теперь я уже уставал меньше, так что даже оставались силы смотреть по сторонам. После перевала на стыке Высокого Моста и Молодых Гор горы заметно сгладились, скорее заслуживая название холмов. Да и груз постепенно уменьшался, поскольку рис мы частью съели, а частью — обменяли на озерную рыбу и новые деревянные сандалии для меня. Нет, старые сандалии я не съел. Просто я привык к прочной, эластичной обуви. И размолотил деревянную подошву в хлам о камни за считанные недели.

Вот так утекает шальное богатство. Сколько мне надо ещё привыкать и учиться, чтобы просто выжить в этом мире?

Но в относительно лёгких переходах, в разговорах с Чиком я, кажется, нащупал золотую жилу. Изгороди. Точнее, зелёные насаждения.

В настоящем, с изгородями — просто беда. Основной дизайн — хаотически воткнутые в землю ветки разной степени кривости. В лучшем случае — штакетник из расщепленного вдоль бамбука, опирающийся на стволы потолще. Такие оградки не всегда остановят даже корову или любопытствующего ребёнка. О ворах и речи не идёт.

Главная проблема с бамбуковыми плашками — гниение. В свежем состоянии бамбуковая "доска" остановит даже бронзовый нож. Я проверял. Но. Прочность теряется уже через один-единственный год. А через три года изгородь можно проткнуть пальцем.

Разумеется, местные фермеры стараются экономить. Где могут, высаживают бамбуковые рощицы. И на материал, и на еду. Проростки бамбук, пока они не выше тридцати сантиметров — вполне съедобны, пусть и малопитательны. Ну сами рощицы служат барьерами между угодьями.

Так вот, несмотря на все плюсы бамбуковой "лесополосы", если придётся выбирать между ней и геморроем, я выбираю геморрой. В обоих случаях сидеть не получится, но в случае с бамбуком — ещё и устанешь.

Насколько быстро гниёт срезанный бамбук, настолько быстро он и растёт в живом виде. Причём и под землей расползается во все стороны. Владельца бамбуковой рощи можно легко распознать по горбу на спине, натёртым рукам с неохватными бицепсами, и бешенству в глазах.

Я не преувеличиваю. Настолько трудоёмок контроль даже маленького бамбукового насаждения.

Так что во время продирания через лесистые холмы и буераки я тщательно приглядывался к местной флоре. Привлекая по мере необходимости к консультациям Чика. И на второй день нашёл искомое.

Сначала я думал, что нашёл лавровое дерево. По листьям — один в один. Плотная тёмно-зелёная листва, ветки, увешанные прошлогодними… то ли черными мягкими желудями, то ли всё-таки ягодами. Желудёвые шапочки есть, но какие-то рудиментарные.

Множество мелких веток, растущих пучками. Самое то для обрезания или обламывания. Древесина очень плотная, красноватая. Даже упавшие явно много лет назад веточки сохраняют прочность. Никаких следов повреждений от животных или гусениц. Явно и листья, и ветки — густо приправлены дубильными веществами.

А главное, я не поленился покопаться в земле. Разветвлённая корневая система, но не нашёл ни одного намёка на размножение корневыми отводками.

Ницу послушал мои мысли вслух, хмыкнул, и споро отбрал горсть плодов. На семена. И назвал этот то ли высокий кустарник, то 　ли низкое деревце — подзаборником. "Сакаэ-ки"[8] по-аматосски. Такая вот получилась игра слов.

Глава 28. 13 апреля 350 года от Р.Х. Земля, остров Хонсю, государство Амато, город Саки

По прибытии в Саки, оказалось, что кое-что я позабыл. А именно, рекомендательные письма. И отсутствие письменности в стране меня не оправдывает.

В самом деле, дурацкая ситуация. Смотрю на местное чудо инженерной мысли — двухстворчатые ворота. Прямо как баран из сказки. И стою на месте. Но не потому, что страшно. А банально не пускают.

Упоминание королевы Тараси и Кия вызвало отрицательную реакцию. Да, королева недавно была, но опять в отъезде. Так что проходимцам (это мне с Ницу и Чиком) посоветовали зайти ещё разок осенью, если так уж хочется попасться Черной Ведьме на зуб.

Упоминание Хаситуо вызвало меньше негатива. Да, его знают, но к уважаемому купцу — это в город Сакай. Он оттуда уже лет десять не вылезает. Ибо рабы слишком часто дохнут под паланкином, а это — расходы. Рабы в последнее время дорогие.

Наконец мне, насилуя память, удалось выдавить имя патриарха Сукнэ. Даже не особенно надеялся на какой-либо эффект. Но реакция последовала.

Сначала наальник караула пошушукался с подчинёнными. Затем куда-то послал голозадого подростка, из тех, кто крутился у ворот. А потом… ничего не случилось. Мы втроём успели перекусить, поменять у местных проходимцев (в смысле у тех, кому разрешен проход через ворота) коробку риса на пиво. Допили пиво, полюбовались на местный помойный ров. Согласились, что толщина слоя нечистот в нём — это истинная причина того, что армия Идзумо не взяла город в прошлом году. А героизм гарнизона тут не при чём.