Тринадцатый - [20]

— Да-да, садитесь. Желательно лет на десть! Ну, Лех, удачи! — Михаил поднял вверх правую руку, одновременно топнул ногой и вышел, закрыв за собой дверь.

— Это он сейчас что имел в виду?! — нервно воскликнула женщина, поворачиваясь в сторону ушедшего Попова.

— Не обращайте внимания, это он не вам, — с улыбкой успокоил ее Алексей. — Простите, а с кем я имею честь общаться?

— Пантелеймонова Вероника Афанасьевна я. Жена убиенного супруга, — зарыдала женщина. — Горе мне, горе! Пропала моя кровиночка-а-а! Муженек мой пропа-а-а-ал! Убили его! Что ж это такое на белом свете делается-то-о-о?!

— Постойте, постойте. Как убили? Вы только что сказали, что он пропал.

— Да какая разница? Пропал — значит, убили. А раз убили, значит, домой он не придет. Вот его и не-е-е-е-т! — снова завыла Вероника Афанасьевна.

— Железная логика. Тут не поспоришь. А когда он пропал-то?

— Вчера-а-а-ась, — прорыдала потенциальная вдова.

— А вы знаете, что по закону я могу объявить его в розыск только по прошествии трех суток?

— Я тебе объявлю после трех суток! Ты у меня быстро с работы вылетишь! У этого гада пенсия завтра! Пропьет, скотина эдакая! Найти его срочно надо! — внезапно перестала рыдать и снова перешла на крик женщина.

— Он что, с работы не вернулся?

— Да какая к чертям работа?! Эта сволочь ее отродясь не знала! Хоть бы день где-нибудь поработал!

— Ясно. Такое раньше бывало, чтобы он домой не приходил, или это в первый раз?

— В первый! Это все Васька паразит! Он виноват! Будь он проклят, алкаш чертов! Вечно его спаивает!

— Стоп! Какой еще Васька? Давайте по порядку, — Алексей обхватил голову руками. — Вспомните точно, когда вы видели его в последний раз?

— Кого? Ваську-то?

— Хренаську! — не выдержал Зверев и нервно заходил по кабинету. — Причем тут Васька?! Мужа, мужа своего когда вы в последней раз видели? Не говорил ли он вам, куда пойдет или куда хотел бы сходить? Может, он у друзей заночевал?

— Да на какой-то калым они собирались. А у меня ведь дома две кошки остались и собачка, как же они теперь без кормильца-то будут? — завыла посетительница, достала из кармана куртки грязный лоскут, быстро высморкалась и, вытерев им слезы, спрятала обратно в карман.

— А на какой калым они собирались? Вы, случайно, не в курсе?

— Так Васька-то железом промышляет, — бойко ответила женщина.

— Это каким еще железом?

— Ясно каким — всяким!

— Понятно. А всяким, это каким именно?

— Ну, каким-каким? Всяким. Железным таким, — отведя взгляд в сторону, проговорила Вероника Афанасьевна.

— Я вас, гражданка, спрашиваю, что именно он делал? Понимаете? Цветмет сдавал или гвоздями ржавыми на рынке торговал? Конкретней, женщина, объясняйте. Конкретней!

— Ой, да вы тоже скажете, на рынке торговал. Кто ж эту образину туда пустит? Алкаш он. По помойкам лазит да всякую дрянь собирает, потом на своем Москвичонке это добро барыгам отвозит, — с пренебрежением ответила посетительница.

— Понятно все с вами, — облегченно выдохнул капитан. — А как он выглядел, когда вы видели его в последней раз? Ну, перед тем, как он пропал?

— Ну, как-как? Ржавый такой Москвич. Да на эту рухлядь без слез не взглянешь: на нем день ездишь, два чинишь. Он у него и не разваливался только из-за того, что… — начала свой рассказ Пантелеймонова, но ее тут же перебил следователь.

— Какой, к дьяволу, Москвич?! Я вас про мужа спрашиваю! Вы надо мной издеваетесь что ли?! — Алексей еле сдерживал себя.

— А-а-а, муж. Вы бы так и сказали. Сейчас расскажу, — без эмоций ответила женщина.

— Не надо! Не надо рассказывать! — следователь достал из ящика бумагу и ручку. — Вот, пишите! С кем, когда и при каких обстоятельствах вы видели своего мужа в последний раз! Повторяю: не собачку, не кошечку, не ржавый Москвич, а своего мужа! И не забудьте написать, во что он был одет и как его зовут! Полные имя, фамилию, отчество! Поняли?!

— Поняла. Что тут непонятного? И не надо меня за дуру держать, а то я ведь и пожаловаться могу, куда следует, — пригрозила Вероника Афанасьевна.

— Тьфу ты, черт! Пишите уже! — крикнул следователь и вышел из кабинета.

За дверью стоял Попов и еле сдерживал смех.

— Хренаську. Понял? Жена пенсию профукала, а муж по бабам погнал! — закатился хохотом Михаил.

— Что ржешь?

— «Маски-шоу» отдыхают, — вытирая слезы, выдавил из себя Михаил.

— Ха-ха! — передразнил его Зверев. — Хватит, а то описаешься. Дай-ка лучше закурить, а то я свои в кабинете забыл, а возвращаться не хочется: там у меня атмосфера неблагоприятная.

— Ну и что у нее за проблемы? — с ухмылкой спросил Михаил, протягивая Алексею сигареты.

— Да муж у нее пропал вроде как. Чтоб его черти взяли. И ее вместе с ним.

— Я бы от такой тоже сбежал. Слушай, а она случайно не с бодунища? Взгляд у нее какой-то нездоровый.

— Да Бог ее знает! Пусть пишет, бумага все стерпит. И, вообще, хорош издеваться, а то сейчас к тебе эту бешеную отправлю, будешь сам с ней мыкаться. Как раз и узнаешь, с бодуна она или нет. А если повезет, то, глядишь, и свиданье себе устроишь. Она теперь женщина одинокая, мужа нет.

— Спасибо, конечно, но мне этот мутант-одиночка не нужен! К тебе она пришла, сам с ней и возись! Этот квазимодо не в моем вкусе! — ответил Попов.