Тринадцатый Император. Часть 1 - [12]

– Выше Величество, – обратился ко мне горячим, хриплым шепотом Владимир Иванович, – разрешите разогнать негодяев шумящих у вас под окнами. Солдаты и полицейские вокруг дома готовы по первому слову…

– Что вы генерал, оставьте, – оборвал я его. Скажите им лучше, что вскоре я выйду на балкон говорить с ними, – одним движением оборвав готовые сорваться с его губ возражения, я встал с постели, отбросив, укрывавшее меня одеяло в сторону.

Быстро одевшись, я вышел в до невозможности заполненный Курской знатью зал. После короткого, пусть и тяжелого, сна я стал чувствовать себя гораздо лучше. Быстро приняв присягу, насколько это было возможно с такой толпой высокопоставленных особ, я вышел на балкон к собравшейся перед домом толпе. От неё шел встревоженный гул. Так вот что я спутал с далекими раскатами грома! Увидев меня, толпа начала стихать.

Честно говоря, я не знал, что мне делать – вышел просто показаться на глаза, успокоить народ и опровергнуть слухи о моей, так некстати свалившейся, болезни. Но все ждали от меня чего-то большего, я просто физически ощущал это. И я заговорил.

– Подданные Российской Империи, сегодня наступил черный день в нашей великой истории. Сегодня скончался мой отец, Александр Второй. Великий государь, реформатор и добрый отец всем нам, так многого желавший сделать для своей отчизны и так мало успевший. Я принимаю на себя его ношу… – Я говорил и говорил. Слова сами ложились у меня в голове, меня посетило редкое ораторское вдохновенье. Хотя Николай был неплохо подготовлен для таких речей, я же ему скорее мешал. Вообщем успокоить и воодушевить их мне оказалось вполне под силу.

Когда спустя четверть часа я покинул балкон, горожане расходились ободренные, в полной уверенности что в будущем несчастья обойдут их стороной. Каждый услышал с моих словах что-то свое, что-то приободрившее и давшее ему надежду.

Речь эта истощила все мои силы и, едва дойдя до кровати, я без сил повалился на нее, чтобы тут же забыться тяжелым сном. И уже не чувствовал как чьи-то заботливые руки раздевали меня, располагали на постели поудобней (первоначально я упал на кровать по диагонали) укрывали одеялом, клали голову на подушку.

Глава 3. Его Императорское Величество Николай Второй.

И снова меня разбудило обостренное чувство тревоги. Настойчиво пробиваясь сквозь вялотекущие, ещё скованные сном мысли, оно медведем вломилось в мою голову, сминая остатки снов. Был бы я у дома – наплевал и, перевернувшись на другой бок, спал бы себе дальше, засунув голову под подушку. Но вчерашний день до сих пор стоял перед глазами. В голове закружились воспоминания о последних событиях, смывая сон словно ведро леденящей воды.

Я прислушался. Судя по звукам, под дверью, уже в который раз за последнее время, собралась волнующаяся свита во главе с моим воспитателем. Наверняка уже давно топчутся, не решаясь зайти и потревожить мой полусон-полузабытье, вызванный внезапной болезнью. «Да, точно, так и есть», – подумалось мне, едва я разобрал приглушенный голос Николая Александровича Шестова, состоявшего при мне врачом.

Привычно воспользовавшись колокольчиком, я поприветствовал тотчас же вошедших ко мне «поддверных» шептунов – так я про себя шутливо окрестил всю эту, постоянно собирающуюся под моей дверью компанию. Небо за окном уже начало сереть, но, несмотря на долгий сон, я все равно чувствовал слабость и легкое головокружение.

– Вижу, вы уже не спите, Ваше Величество, – присел на краешек моей кровати граф Строганов.. – Нам необходимо без промедлений выезжать в Петербург. Конечно, как только ваше здоровье позволит вам перенести дорогу, – тут же уточнил он. – Возможно, если мы поторопимся, то ещё успеем к началу похорон вашего отца, Его Величества Александра Николаевича.

Я тоскливо посмотрел на едва начавшее сереть за окнами темное небо, и сладко потянулся. Надо ещё немного поспать. Хотя бы минуток десять понежиться в кровати. Дела подождут. Я уже совсем было хотел отослать графа, но тот час же разозлился на себя. Что за чушь! Размяк тут как тряпка! И нечего оправдывать себя болезнью – граф просто так торопить не будет, раз торопит, значит, есть такая нужда. А раз надо, значит надо. Быстро переборов свое первоначальное желание – в этом мне неплохо помог опыт рыбака с многолетним стажем, привыкшего, вставать чуть свет даже после самой тяжелой попойки. Решительно встряхнув головой, я выбрался из под теплого одеяла и сел. Прохладный, осенний воздух заставил меня поёжиться. Пару мгновений пожалел об этом героическом поступке, выругался про себя, но все же встал с кровати.

Ступив на холодный пол, я невольно поджал пальцы ног. В голове промелькнуло, в не очень вежливой форме, пара выражений про то, какие же все вокруг нехорошие. Коврик для ног им было трудно положить! Моё недовольство не осталось незамеченным. Из-за спины Строганова, как по волшебству, вынырнуло двое слуг в золотистых ливреях. Первый развернул небольшой свёрток, который нёс в руках, скользнул мне за спину и на мои плечи опустился тёплый байковый халат, с кистями и шелковым поясом . Второй в это время изогнувшись сунул мои ноги в мягкие домашние тапочки, украшенные небольшими меховыми помпонами. Удивлённый столь явной демонстрацией сноровки, я немного замешкался и пропустил мимо ушей вопрос доктора Шестова.