Тринадцать пуль - [3]

Спецназовец начал было приседать, чтобы попытаться выстрелить в положении «согнувшись», но Лэрс обеими руками обхватил его шлем. И сорвал его вместе с головой.

Какое-то мгновение обезглавленный спецназовец стоял в идеальной позе для стрельбы, вот только кровь фонтаном била из его разорванной шеи. Лэрс подался вперед и наклонился над трупом, так что кровь окатила его лицо и грудь. Он насмехался над нами. Он, черт его дери, просто над нами глумился.

Командир подразделения спецназовцев заорал в рацию: «У нас потери! У нас потери!» Лэрс тут же встал и направился к нему. Двумя-тремя движениями он разбросал, сдирая с них бронежилеты, строй бойцов, и вот уже его пасть сомкнулась вокруг шеи командира. Акульи зубы вонзились в плоть, сминая воротник-дутыш и разнеся в щепки деревянный крест. Я отметил для себя в уме, что кресты — не более чем миф.

Спецназовцы гибли один за другим, но все, что я мог сделать, так это смотреть. Наблюдать. Когда Лэрс повернулся и прыгнул на нас, я вскинул свое оружие. Я бы выстрелил, если бы не побоялся зацепить Вебстера Лэрс же оказался намного проворнее. Он увернулся, чтобы пригнуться и обхватить Вебстера за пояс. Тот все еще безуспешно пытался перезарядить пистолет.

Лэрс зубами впился Вебстеру в бедро и, резко дернув головой, оторвал ногу. Кровь была повсюду, и вампир пил ее столько, сколько позволяла его ненасытная глотка. Прошла долгая, ужасная секунда, затем еще одна, но Вебстер так и не начинал кричать. Он лишь смотрел на меня, и лицо его не выражало ничего, кроме удивления.

Когда Лэрс закончил свою кровавую трапезу, он выпрямился и улыбнулся мне. Его обнаженный торс был покрыт запекшейся кровью; глаза были красные, а щеки пылали румянцем и здоровьем.

В нем было добрых семь футов, но он невероятно легко согнулся и уставился на меня, а я не мог отвести взгляда. Рука, в которой я держал оружие, безвольно повисла. Я чувствовал, что он каким-то образом забирает у меня силу. Мозг мой одновременно зудел и гудел — Лэрс гипнотизировал меня, но я не знал, каким образом он этого добивается. Он мог убить меня в любой момент. Почему же он тратил время на подобные манипуляции?

Вертолет злобно заурчал в воздухе над нашими головами. Прожектор осветил спину Лэрса, отчего его волосы заблестели. Он сощурился, словно свет причинял ему боль. Он обхватил меня за пояс и подбросил вверх, перекинув через плечо. Я едва мог пошевелиться. Я попытался пнуть его, ударить, вырваться, но Лэрс лишь сжимал меня все крепче, пока я не почувствовал, как мои ребра трещат, словно связка петард. Единственное, что я мог сделать после этого, так только судорожно дышать.

Он не убил меня. В его руках была такая сила, что он с легкостью прикончил бы меня, просто сжав так, чтобы кишки вылезли через горло. Но он оставил меня в живых. Как заложника, решил я.

Лэрс пустился бежать. Мое тело подскакивало и болталось у него на плече. Я мог видеть лишь то, что было позади нас. Он бежал к Стрип Дистрикт,[2] по направлению к реке. Когда я планировал эту операцию, я убедил дорожное управление Питтсбурга перекрыть большой участок города, чтобы оставить улицы безлюдными. Мне хотелось получить безопасный район, в котором я разыграл бы свой решающий бой. Должно быть, Лэрс почуял необычайное затишье на улицах и бросился вон из моей безопасной зоны в самую гущу уличного движения, где машины лавировали вокруг нас, а испарявшаяся влага от прошедшего дождя поднималась в свете фар, словно пар из ноздрей разъяренных быков. Вокруг нас ревели клаксоны, и я запаниковал и воззвал к Господу: если бы одна из этих машин врезалась в нас, Лэрсу она не причинила бы вреда, зато я наверняка был бы изломан и раздавлен.

Я плохо видел вокруг себя из-за боли, слезящихся глаз и слепящих фар. Я с трудом понял, что Лэрс выбежал на мост на Шестнадцатой улице. Я каким-то образом ощущал, что в небе кружит вертолет, следовавший за нами, его лопасти стремительно вертелись в темноте. Я почувствовал, как Лэрс согнулся, напружинил ноги, а затем вдруг… ощутил свободное падение. Этот урод прыгнул с моста.

Мы вонзились в ледяные воды реки Аллегейни с такой силой и скоростью, что я, наверное, переломал себе полдюжины костей. Холод пронзил меня, как будто во все части тела вонзились тысячи сосулек. Сердце екнуло в груди, и я почувствовал, как моя кровь замедляет бег. Лэрс тащил меня все ниже и ниже в темноту. Я едва видел его молочно-белое лицо, обрамленное черными волосами, которые шевелились в воде, будто мертвые водоросли. Остатки воздуха покинули мои легкие, и я начал захлебываться.

Кажется, мы находились под водой всего несколько секунд. Дольше я бы не протянул. И тем не менее я помню, как он работал ногами, проталкиваясь сквозь воду. Я помню косой луч прожектора вертолета, рыскающий во мраке то здесь, то там, но уже слишком далеко. А потом я вообще перестал видеть что-либо. Воздух ударил мне в лицо, и словно ледяная маска прилипла к моему черепу, но, по крайней мере, я мог дышать. Я вдыхал полные легкие холодного-холодного воздуха, пока тело не начало гореть. Лэрс перебросил меня через фиберглассовый борт небольшого судна, закачавшегося и слегка накренившегося под нашим общим весом. А затем швырнул меня, полуживого, в трюм.