Тринадцать - [26]

Больше у Афиногенова ничего найдено не было. Окровавленный нож решено было оставить в покойницкой.

Надо ли говорить, что и в последовательно обысканных комнатах Молодавченко, Викторова, Шкандыбы, Изместьева и Семенченко ничего того, что бы имело отношение к убийствам, найдено не было. Зато в комнате Емельяненко, в шортах, висящих на вешалке в шкафу, Изместьев обнаружил загранпаспорт на имя Ивана Игнатьевича Стеклова, который полистав, передал владельцу.

Настенные часы в столовой показывали десять часов вечера.

Еда на острове подходила к концу, и ее нужно было экономить. Зато спиртного было по-прежнему вдосталь. Разговор не клеился. Каждый что-то обдумывал про себя. Настроение царило похоронное, и никто лишний раз старался даже не смотреть на кого-либо. Все подозревали всех. Карт оставалось девять.

— Следующей жертвой, судя по стишкам, должна стать Катя, — тяжело вздохнув, произнес Олег Викторович. Он как-то нехорошо посмотрел на Семенченко, чей номер располагался прямо напротив девушки.

— Что вы так на меня смотрите? — побледнев и отодвинув от себя тарелку с нарезанной колбасой, спросил тот.

— А я вот смотрю, — недобро прищурился Изместьев, — испугаешься ты или нет, когда ее сегодня ночью придут убивать? А, может, это все-таки ты нас всех тут мочишь?

Семенченко вскинулся, но его остановил Стеклов.

— Послушай ты, офицеришка гребаный, — сверкнув недобрым взглядом, подступил он к Изместьеву. — Ты чего здесь авторитета непререкаемого из себя строишь? Всех нас тут опорочить пытаешься? Ты думаешь, я забыл, как ты мне в душу плюнул, когда не нашли мой паспорт в номере?

— Ах ты сучонок, — взвился Олег, — схватил Стеклова за грудки, но в их конфликт вмешался Викторов.

— А ну хорош, ша, я сказал, — оттаскивая старшего от Стеклова, рыкнул он. Остальные тоже вскочили со своих мест, за исключением Емельяненко, который спокойно отправился курить на улицу.

Когда страсти улеглись и все успокоились, Изместьев предложил всем налить.

— Ладно, извини, погорячился, — примирительно глянул он на Семенченко. — День сегодня был трудный, столько трупов. Все чокнулись рюмками. — За то, чтобы пережить эту ночь.

Когда все выпили, Олег Викторович снова строго посмотрел на Петра.

— А девчонку нам не проморгай. Если завтра мы найдем ее труп, я шкуру с тебя спущу. Лично.

Когда столовую покинул последний из них, карт на столе оставалось только восемь.

* * *

Судья Стеклов никак не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок и обдумывал возникшую ситуацию. После обеда, когда был найден труп Бобкова, они с Изместьевым зашли к изрядно пьяной Екатерине, чтобы ее успокоить. Та находилась в почти невменяемом состоянии. Она то хохотала, то плакала и все время повторяла:

Ночь наступила,

Пришел Чикатило, —

Милости просим,

И стало их восемь.

— Меня убьют, да? Меня изнасилуют, порежут на куски? Что еще со мной сделают? — заходилась она в полупьяной истерике. — А вы ничего не сможете сделать? Мне никто, никто не поможет в этом мире. Меня убьют…

— Отставить истерику! — ударив ее ладонью по лицу, заорал Изместьев. — Послушай, девочка…

Тот план, что изложил Изместьев далее, Ивану, понравился. Вот только вопрос, способен ли этот план остановить убийства на острове и сохранить жизнь самой Екатерине?..

Он уже задремал, когда откуда-то снизу послышался громкий отчаянный женский крик:

— Мама, мамочки, помогите! Помогите же кто-нибудь! А-а-а!!!

Иван подскочил с кровати, и, подхватив на ходу рубашку, выбежал в коридор.

Почти одновременно с ним в коридор вышел Изместьев, чей номер был напротив. Они бегом бросились к лестнице, на которой уже находились Викторов, Афиногенов, Шкандыба и Молодавченко.

Быстро спустившись, около номера Екатерины они увидели Емельяненко. Семенченко нигде не было.

Дверь в номер Милютиной была приоткрыта.

— Вы туда входили? — с подозрением спросил запыхавшийся от бега Изместьев стоявшего у двери Емельяненко.

— Нет, — ответил тот. Он был встревожен.

— А где Семенченко? Вы к нему стучались?

— Нет, — ответил озадаченный Степан.

Вшестером мужчины вошли в комнату Милютиной. Свет был потушен. Екатерина лежала на кровати со сложенными на груди руками. Глаза ее были закрыты. Изместьев, а за ним и Стеклов, нащупали пульс девушки. Его не было. Рядом лежала подушка.

В этот момент дверь, ведущая в номер Семенченко, открылась, и на пороге появился его обитатель. По виду он был заспан, но другие ему не поверили.

— Держите его, это он ее убил! — заорал Изместьев, и все, кроме него и Стеклова, бросились ловить убегающего от них Семенченко, который, что было сил, рванул на улицу.

Догнали его только у большого камня и стали избивать, вкладывая в удары всю накопившуюся за последнее время ненависть и страх.

Петр сначала закрывался руками и орал, что это не он. Потом он упал и стал извиваться на песке, как змей, чтобы избежать попадания ударов в жизненно важные органы.

Наконец, Викторов всех остановил.

Избитого и умывшегося кровью Семенченко волоком притащили к покойницкой, куда к тому времени Изместьев и Стеклов уже принесли труп последней остававшейся на острове женщины.

— Что будем с ним делать, — спросил Викторов у Изместьева, когда еле живого Петра бросили на пол в коридоре.