Трикветр - [49]
— Идем в палатку. Накормлю, отдохнешь, тогда поговорим. Да и одетому ходить по лесу, все же, удобнее. — Только сейчас он заметил, что полностью раздет. Не в одежде же было вчера его в источнике купать. — Конечно, кроме нас здесь никого нет, но если меня все еще стесняешься, — видела, как смутился, когда понял, что голышом прибежал, — возьми полотенце, — протянула свое.
— Прости, совсем не соображал, что делаю. Столько ужасов себе напридумывал, пока сюда бежал.
— Ужасов? Интересно, каких?
— Сначала, что я тебя испугал своим оборотом или поранил случайно. Потом, что тебя похитили те, на конях.
— И все?
— Ты считаешь этого мало? Я ведь чувствовал, насколько слаб. Даже догнать бы их не смог. Не то, что отбить и защитить. Да и чем? Голыми руками? Обернуться до вечера не смогу.
— Ну, во-первых, не испугал, а порадовал. Когда мы тебя нашли тебе последний шаг за грань оставался. Источник был рядом. Оборот тебя из-за грани вытащил.
— А где? Ну, те, с кем ты меня нашла?
— Робер дал мне охрану. Одну не отпустил. Они тебя досюда донесли, и я их за лекарем на заставу отправила.
— Зачем?
— Вот скажи мне, пожалуйста, просыпаешься ты, а я в компании трех чужих мужиков у костерочка загораю. Как бы ты отреагировал? Рядом бы сел? В ночь полнолуния? Молчишь? Вот, то и оно, что молчишь. Вот, ешь. Потом ляжешь обратно в палатку, тебе сил набираться надо. После поговорим.
— Я пока жую, расскажи, как там остальные.
— Робер был ранен, сейчас уже хорошо. Думаю, послезавтра здесь будет. Я ему сообщить велела. Морас погиб, силы не рассчитал.
— Много погибших?
— Много. Но могло быть больше.
— Почему ничего не говоришь о драконе?
— С ним нет связи, Тор. Порталы в сторону гор не работают вообще. Роза плетений не изменилась, пока не беспокоит. Надеюсь, с ним все хорошо, насколько это возможно. Что с тобой не все нормально, Роза знак подала. Вот я и подорвалась. Робер понял, отпустил. Сам тоже должен был на твою отметку наведаться, потом в клан. С ними тоже связи пока нет. Приедешь, сам все увидишь. А теперь твоя очередь. Ложись и рассказывай, как ты здесь очутился.
— Да просто все. Последнее, что услышал по связи с тобой, что можно возвращаться, силы закончились. С собой пустые накопители. Решил сделать крюк, пройти через источник. Пересидеть тут полнолуние. Все равно, пешком топать дольше, а на оборот сил не было. И в полнолуние мог волка не сдержать. А тут взрыв почти над головой. Успел один из преобразователей в сторону огня бросить. Тут деревом меня и придавило. Хорошо, накопитель сработал, а то бы поджарило. Сначала пробовал вывернуться, но сучком пришпилило хорошо. Я уже и с жизнью проститься успел. Сознание утекало медленно. Очнулся в палатке. Остальное ты знаешь. Ляг рядом. Тебе тоже поспать надо.
Уснул. Мой Малыш. Рядом. Живой. Почти здоров. Еще одна частичка сердца на место встала. Прирастает, успокаивается. Проснется, залюблю.
— Лири моя! — жаркий шепот разбудил. Не заметила, как задремала. — Люблю тебя. Радость моя. Я ведь только сейчас понял, что ты мне не приснилась.
Ночь рассыпала звезды вперемешку с нежностью, росой освежала жар поцелуев. Ласкала слух шелестом листвы. Шуршала шелком травы. Наша ночь. Волчья ночь. Сладкая. Страстная.
Утро разбудило прохладой. Тора в палатке не было. Тревога за него снова холодком начала заползать в грудь. Выскочила, едва накинув одежду. Сидит у костра.
— Тор, куда сбежал? Тебе плохо?
— Лири, скажи, что ты… ты не будешь презирать меня?
— За что, Малыш. За лучшую ночь в моей жизни?
— Лучшую? Не шути так. Я не смог сдержать волка. Не помню, как и почему. Но на тебе его метка.
— Это плохо? Метка.
— Но ты же не волчица. Я не имел права позволять зверю взять верх.
— Скажи, ночь волка с истинной — разве не это главное счастье для оборотня?
— Не успокаивай меня.
— То есть, ты жалеешь, что все так произошло? Что я была с тобой так, как хотела сама? Что счастлива сейчас? Ты понимаешь, что твое поведение и твои слова обижают меня. Прости, я не понимаю и не принимаю твое раскаяние. — Мне было больно от его поведения. Радость померкла. Я ушла в палатку, легла, повернувшись спиной к входу. Поймет, придет и сам извиняться будет. За слова. За мысли свои глупые. Ждала, терзала душу, копила обиду. Сон пришел незаметно. Проснулась от голосов.
— Робер! Милый, родной. Мы вас завтра ждали. С Тором все хорошо. А вы как так быстро? — И словно ведро холодной воды на голову — ощущение потери, утренняя обида. — Не встретили его?
— Донгус отправил сообщение раньше, как только появилась такая возможность. Я еще не успел уйти, как раз шел в сторону из портальной залы. Что случилось? Рия, на тебе лица нет.
— Все хорошо. Почти. Мы поссорились утром, я ушла в палатку, уснула. А сейчас его нет рядом. Вот и…
— Тор здоров?
— Да, вполне. Отлежался. Оборот прошел нормально. Раны затянулись. Так что вполне здоров.
— Посмотри на меня, Рия. Ты прекрасно знаешь его характер. Перебесится, придет сам. Тебе нужен отдых. Сейчас мои ребята свернут лагерь, искупают лошадей в ближайшем ручье и пойдем. Портал откроем в ближайшей доступной точке. До наступления сумерек. Оборотню эту ночь лучше провести еще у источника. Оставим ему записку, чтобы тебя не терял.
Разговор не принес облегчения. Ни мне, ни эльфу. Мне хотелось, очень хотелось ему уступить. Снова пропустить сквозь пальцы шелк его волос. Почувствовать вкус поцелуя. Проверить гладкость кожи на плечах и груди. До зуда в ладонях, до помутнения сознания. Нельзя. Гореть от потери буду я. А ему — страдать от уколов совести, что не послушал доводов разума. Счастье от обретения друг друга будет, но недолгим. Все съест ожидание неминуемой потери. Нельзя отгородиться от всего мира. Судьба все равно достанет, сколько от нее не бегай.
Шестнадцать лет назад я написал книгу «Феномен Ататюрка». Книга была небольшая — всего шестнадцать печатных листов. Это объяснялось тем, что мне по крупицам приходилось собирать материалы. Это была вообще первая книга об Ататюрке в России, поскольку писать о нем правду было нельзя. За эти годы появилось множество новых материалов как о жизни самого Ататюрка, так и об истории того времени. И не только того, поскольку именно сейчас в Турции развернулась новая борьба между наследием Энвера и Ататюрка. Что и не удивительно. Непримиримые противники при жизни, они не закончили свой принципиальный спор и после смерти. В новой версии жизни Ататюрка я попытался более полно показать его как исторического деятеля, которого по праву признали «Человеком XX века». Я постарался привести как можно больше интересных фактов не только из жизни самого Ататюрка, но и из османской и новейшей турецкой истории. Так, Читатель с интересом узнает, как сложно строились отношения между Анкарой и Москвой. Мне было интересно не только рассказать более подробно о жизни Ататюрка, но и попытаться осмыслить его появление на политической сцене в столь необходимый для его страны период с философского взгляда на Историю.
Юмор и реальные истории из жизни. В публикации бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и лексикона.
«Все системы функционируют нормально. Содержание кислорода в норме. Скучно. Пиво из тюбиков осточертело».
Размышления о тахионной природе воображения, протоколах дальней космической связи и различных, зачастую непредсказуемых формах, которые может принимать человеческое общение.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)