Трикветр - [11]

Только когда за мной закрылась дверь, я поняла, что эми не закончил разговор. Оборвал его сознательно. Сказал не все, что хотел. Осталось послевкусие недоговоренности. И что у меня есть к нему вопросы.

У двери меня вновь встретил Настоятель.

— Идем, Ллирия. Хранитель душ еще продолжит ваш разговор. Задашь все свои вопросы, и получишь ответы, не сомневайся. Есть к тебе вопросы и у нас. Так что разговор предстоит долгий. Но сначала дело. Проходи.

Глава 6

Я разместилась в удобном кресле. Не расслабляюще мягком, но достаточно комфортном для длительной работы. Откинулась на спинку, прикрыла глаза, сосредоточиваясь.

— У нас уже есть с кем говорить?

— Да, Ллирия. Можно ввести?

— Да, я готова.

В центр зала ввели молодую женщину. Ее внешность настолько контрастировала с понятием преступник, что я усомнилась в ее вине как-то сразу.

— Ты знаешь, зачем ты здесь?

— Да, госпожа.

— Ты готова дать правдивые показания?

— Да, госпожа.

— Тебе объяснили, как действует Вето?

— Да, госпожа.

— Ты все поняла?

— Да, госпожа.

— Кто обвинитель? — В зале поднялся грузный мужик явно из простых землепашцев. С грубыми, но правильными чертами лица. Не красавец, но цепляет в нем что-то определенно.

— Ты готов дать правдивые показания?

— Да, госпожа.

— В чем ты ее обвиняешь?

— Она убила мою жену и нерожденного ребенка, госпожа.

— Ты видел, как это произошло?

— Нет, госпожа. Она сама призналась, глядя мне в глаза.

— Это правда? — я все еще не верила в ее виновность.

— Да, госпожа. — Не чувствую никакой лжи. В глазах ни капли раскаяния. Вот тебе и ангельская внешность.

— Согласна ли ты на вмешательство менталиста?

— Да, госпожа. Мне нечего скрывать.

Не разрывая зрительного контакта, осторожно проверила — открыта полностью, блока на памяти нет.

— Вспомни, как ты это совершила.

То, что она сделала с молодой беременной женщиной, было ужасно. Я в своем мире смотрела и боевики с морем трупов, и детективы с походом на место преступления. Даже ужастики с расчлененкой смотреть было не так страшно.

— Зачем?

— Он мой! Только мой! Она не имела права выходить за него! И ребенка должна была носить я! Я! Не она! — больная на всю голову ревнивая собственница, избалованная вниманием мужиков. Даже не нужно спрашивать признает ли себя виновной, нет, она уверена в своей правоте и некогда не раскается. Успокоится. Пять вдохов.

— Виновна! Приговор подтверждаю. — Сомнений не было, но сколько сил унесли именно эти три слова. Поймала взгляд обвинителя. Боль, черная тоска, облегчение, что близкие отмщены. Ни капли фальши или злорадства. Любит, не забудет, будет жить. Справедливость свершилась. Это придало мне сил.

Дальше сценарий повторился. Те же вопросы с некоторыми вариациями. Те же ответы. Двое разбойников, промышлявших на глухой дороге, насильник, муж, забивший насмерть жену от пустой ревности. Вердикт один — виновны. Уже уверовала в профессиональность судьи, когда в зал завели ребенка. Мальчонку лет восьми. Что должен совершить ребенок, чтобы такой малыш был казнен. В таком возрасте дети не способны на циничную продуманную жестокость. Или способны? Может снова обманчивая внешность?

— Сколько тебе лет? — Вопрос выбивался из привычного сценария, но не спросить не могла.

— Девять намедни исполнилося. Сирота я теперечи. Мамка родами померла, папка… Папку, говорят я убил. Ножиком. Токмо не помню как. Дядько Сур миня страже сдал, говорит, видал, как я ножик папке в спину втыкнул, когда он исти сел. А я не помню. Да и не мог я. Мы ведь с папкой два мужика жили дружно. Не ругалися. Да и чего нам делить-то? Работу кажный свою в дому сам делал. Помогали друг дружке ежели чего. А теперь папки нет. А он сильный был и одежку носил вон как у моего провожатого, — указал мальчик на стражника в легкой кольчужке. — И я, говорят убивец.

Я слушала сбивчивую речь ребенка и не могла придумать, о чем его спрашивать. Ментал исключен. Опасно. Могу выжечь неосторожным вмешательством, а если он невиновен, Вето отыграется на всех. Тогда остается свидетель.

— Обвинитель здесь? — никто не вышел. Странно. — Эми, нужно успокоить и накормить ребенка. Пусть подождет в комнатке рядом. Есть такая. И пусть найдут и приведут обвинителя. — Надо собраться и продумать вопросы. На чем-то подловить, чтобы усомниться в ответе и, придумала, следственный эксперимент. Тогда можно использовать ментал принудительно. Не зря я увлекалась детективами, ой не зря!

Последующие пять минут тянулись вечно. Наконец ввели Достаточно высокого обрюзлого и неопрятного мужика.

— Прошу простить, госпожа. Вышел по нужде, да заплутал малость, — а глазки-то бегают и липкий страх расползается во взгляде. Но выходил скорее сознательно, в надежде, что разберутся без его присутствия.

— Представьтесь и расскажите, как дело было.

— Сур меня зовут. Крестьянин я с деревни соседней. Корин с Гаем в соседнем доме, значится, жили. Корин в страже служил, мальчонка по дому все хлопотал. Жили вроде дружно, не бедствовали. А я на базар торговать собрался. Хватил, а смазка для колес кончилася. Была б пустая телега, так стерпело бы до базару доехать. А с груженой оси стереть недолго. Вот и зашел по-соседски взаймы смазки взять. Захожу, Корин за столом трапезничает, а мальченка сножом за спиной у него. Не успел я рот открыть поздоровкаться, а нож уж из спины торчит, и Корин заваливается набок. Гай стоит, смотрит, и как не видит ничего. Глаза вовсе пустые. Подскочил я, а Корин уж не дышит. Вот стражу и вызвал.