Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев - [58]
— Отец мой, я выбился из сил. Я хочу отдохнуть.
Три раза он так прокричал. Выслушав его трижды, Никсанг ответил:
— Садись на трубку и отдохни.
Ворон продолжал кричать, и каждый раз Никсант разрешал ему сесть на трубку. Но Никсант тоже устал сидеть в одном положении. Он заплакал. Он не знал, что делать дальше. Долго он плакал, а потом стал разворачивать трубку. В ней были все животные. Он отобрал тех, кто мог надолго задерживать дыхание и находиться под водой. Первой он выбрал Большую Гагару. Гагара не дышала, но Никсант хранил в трубке ее тело. Никсант запел и приказал Гагаре нырнуть и принести со дна грязи. Гагара нырнула. Но на полпути она не смогла больше сдерживать дыхание и повернула обратно. Когда она приплыла к Никсанту, она уже почти захлебнулась. Тогда Никсант взял тело Маленькой Гагары и запел. Маленькая Гагара нырнула. Она почти достигла дна и чуть было не достала грязи, но не смогла более сдерживать дыхание и вернулась ни с чем. Когда она вынырнула, она была едва жива. Никсант тогда взял Черепаху. Он запел, и она сразу ожила. Он послал ее, и она нырнула. Тем временем. Ворон все не садился на трубку, а только кружил около Никсанта и жаловался, что устал и хочет отдохнуть. Никсант не слушал его. Прошло много времени, и вот, наконец, Черепаха вынырнула. Она была еле жива. Она покрыла свои лапы и трещины на боках грязью. Но когда она приплыла к Никсанту, всю грязь уже смыло водой. Она едва дышала. Никсант спросил:
— Ты принесла мне грязь?
Она ответила:
— Да, я взяла со дна грязи. Я положила много грязи на лапы и в трещины на боках, но пока я плыла обратно, все смыло водой.
Никсант осмотрел ее лапы и бока. На одной из ее лап он заметил немного земли. Он соскреб ее себе на ладонь. К тому времени Ворон уже совсем выбился из сил. Никсант же, держа в ладони землю, что принесла Черепаха, снова запел. Пропев три раза, он трижды прокричал. Потом он сказал:
— Ту землю, что я держу в своей ладони, я брошу в воду. Пусть понемногу станет достаточно земли над водой, чтобы я смог ступить на нее.
<..·> После того, как он сотворил землю, вокруг уже не было воды. Он шел по земле с трубкой. И Ворон летел рядом с ним. Кроме них, в мире никого не было. Теперь Никсант почувствовал сильную жажду. Он не знал, что нужно сделать, чтобы достать хотя бы немного воды. И он подумал: “Тогда я буду плакать”. Он заплакал. Когда он плакал, его глаза были закрыты. Он все думал о том, как достать воды. Он проливал слезы, и они падали на землю. Прямо перед ним из слез появился большой источник. Из источника побежал ручей. Когда он прекратил плакать, на этом месте текла большая река. Так он создал реки и потоки. Он устал быть один с Вороном и трубкой и поэтому решил сотворить людей и животных...»
Начало мифа о Трикстере индейцев блэкфут уже изложено выше (стр. 183). У ассинибойнов[209] провинции Альберта (Канада) и у кроу Монтаны[210] цикл о Трикстере начинается так же.
«Давным-давно, — начинается миф кроу, — не было земли, а только одна вода. Единственными существами в мире были утки и Старик. Однажды он пошел повидаться с утками, и, встретив их, сказал:
— Братья, под водой есть земля. Мы не должны больше оставаться одни».
После этого Старик велит им нырять под воду, и в конце концов одна из уток возвращается с грязью, налипшей ей на лапы. Из этой грязи Старик создает землю. Окончив свою работу, он восклицает:
«— Вот мы сотворили землю, пусть будут и те, кто хочет жить на ней.
Как только он сказал это, с востока послышался вой. Это был волк. Так все было создано на земле».
У всех этих племен мы находим одинаковый разрыв между Трикстером-божеством и Трикстером-шутом, причем ощущение этого разрыва возникает не только у постороннего. Так считают и многие из индейцев, которые находит этому различные объяснения. Свонтон встретил среди индейцев хайда людей, которые считали, что божество Нанкилстлас, с которым отождествлял себя Ворон, когда вел себя как насмешник и шут, просто надевал воронью кожу[211]. Один образованный тлинкит сказал Боасу, что эпизоды, в которых Трикстер ведет себя подобным образом, добавлены, чтобы как-то уравновесить те части мифа, в которых говорится о серьезных вещах[212]. И подобное мнение среди индейцев не редкость. По этой причине, а также из-за особого характера распространения начала цикла можно с уверенностью заключить, что это начало не свойственно первоначальному мифу, а принадлежит совершенно другому циклу, либо относящемуся к культурному герою и преобразователю мира, подобно циклам виннебаго о Близнецах, Красном Роге и Кролике (стр. 172—173, 97—139), либо к определенным мифам о происхождении.
То, что Трикстер, по крайней мере изначально, не был божеством в обычном смысле этого слова, кажется очевидным, как, впрочем, очевидны и постоянные попытки возвысить его до божества. Прекрасный пример такого процесса мы находим у цимшиан.[213] Миф начинается с описания смерти горячо любимого сына, родители которого непрерывно оплакивают его под помостом, где лежит его тело. Однажды утром мать, как обычно, пришла побыть у тела умершего и обнаружила, что там, где лежал ее мертвый сын, теперь лежит юноша, сверкающий, как огонь. На вопрос, не ее ли он сын, он отвечает утвердительно. Вскоре вокруг собирается вся деревня. Обращаясь к ним, сверкающий юноша говорит:
Эта книга является последним прижизненным трудом Юнга, а также единственным популярным изложением его теории, адресованным самым широким кругам читателей. Используя метод «аналитической психологии» Юнга, его ближайшие сподвижники и ученики наглядно демонстрируют влияние бессознательного, опосредованное символами, на древние мифы и современное искусство, на научный поиск и человеческую жизнь от младенчества до старости.
Работы, вошедшие в данную книгу, знаменуют поворотный пункт в истории аналитической психологии, здесь изложены основные положения, на которых зиждется большая часть поздних работ Карла Густава Юнга. Перевод осуществлен по 7 и 18 томам собрания сочинений Юнга, изданного Принстонским университетом.Книга адресована специалистам – психологам, философам, историкам культуры – и всем, кто интересуется вопросами аналитической психологии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данный том включает в себя наиболее известные работы «Архетипы коллективного бессознательного», «Концепция коллективного бессознательного» и «Психологические аспекты архетипа матери». В этих работах автор развивает основные положения аналитической психологии, подробно раскрывая перед читателем ключевые понятия своей теории и свой метод в целом.
Рассматривается формирование личности, как своеобразное эволюционирование разума, как следующий, более высокий и более прогрессивный этап его существования. Не заявляя этого дословно, Юнг в своих рассуждениях о личности выделяет главные ее свойства — цельность, зрелость, определенность. Фраза Юнга "Личность как полная реализация целостности нашего существа — недостижимый идеал" отнюдь не противоречит вышесказанному — в природе нет ничего абсолютного.Весьма показательны также рассуждения Юнга о том, что оценочные категории добро-зло совершенно не эквиваленты категориям лучше-хуже.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тридцатилетний опыт преподавания «Божественной комедии» в самых разных аудиториях — от школьных уроков до лекций для домохозяек — воплотился в этой книге, сразу ставшей в Италии бестселлером. Теперь и у русского читателя есть возможность познакомиться с текстами бесед выдающегося итальянского педагога, мыслителя и писателя Франко Нембрини. «Божественная комедия» — не просто бессмертный средневековый шедевр. Это неустаревающий призыв Данте на все века и ко всем поколениям людей, живущих на земле. Призыв следовать тому высокому предназначению, тому исконному желанию истинного блага, которым наделил человека Господь.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Настоящая книга, написанная писателем-документалистом Марком Уральским (Глава I–VIII) в соавторстве с ученым-филологом, профессором новозеландского университета Кентербери Генриеттой Мондри (Глава IX–XI), посвящена одной из самых сложных в силу своей тенденциозности тем научного достоевсковедения — отношению Федора Достоевского к «еврейскому вопросу» в России и еврейскому народу в целом. В ней на основе большого корпуса документальных материалов исследованы исторические предпосылки возникновения темы «Достоевский и евреи» и дан всесторонний анализ многолетней научно-публицистической дискуссии по этому вопросу. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.