Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев - [13]
— Ах, бабушка, копай же, копай скорее! Я сказал, что мне становится жарко.
И она снова стала копать, он же опять сказал это, и тогда она остановилась и переспросила его. И опять он повторил ей совсем не то. Четыре раза он так говорил ей, и наконец она закончила работу, прокопав лаз через холм. Она сделала все очень быстро, конечно же, очень быстро. Трикстер взял немного сухой травы, собрал ее в две охапки и положил по одной с каждого конца лаза. После этого он подошел к той стороне холма, что примыкала к дороге, и стал ждать.
29 Трикстер заманивает матерей в лаз и съедает их
Вскоре вернулись женщины. Он заметил их издалека. Когда они увидели его, он вошел внутрь холма. Подходя к дому, женщины злились все больше, потому что им так и не удалось найти ни одной сливы. Когда они подошли к дому, они были очень рассержены тем, что один из детей выглядывает из дверей. Ребенок улыбался.
— Что это еще за шутки? Мы так и не нашли ни одной сливы.
— Я очень сердита, — сказала одна из женщин.
Она ударила ребенка по щеке, и голова тут же свалилась с шеста[71]. Тут, к своему ужасу, она увидела, что это лишь голова ребенка. Обе женщины закричали:
— Бедные наши дети! Он их убил! Это, наверное, Трикстер! Это он, должно быть, только что вошел внутрь холма!
Они плакали навзрыд.
Вскоре Трикстер вышел им навстречу. Он изменил свой облик и выкрасил лицо черным[72]. Он подошел к ним и спросил:
— Сестры, о чем вы так плачете?
И они ответили:
— Трикстер убил наших детей и съел их.
— Хотел бы я поймать его для вас! Когда я слышу о нем подобные вещи, меня всегда так и тянет поймать его! Не знаете ли вы, куда он ушел?
Они сказали:
— Совсем недавно кто-то вошел внутрь холма. Наверное, это и был Трикстер.
— Ну, сейчас он за все заплатит! Куда, вы говорите, он ушел? Пойдемте, вы покажете мне дорогу.
Они пошли туда и увидели лаз, очень широкий, только что выкопанный лаз.
— Сейчас он свое получит! Да, наверняка это он и был! — сказал человек.
Затем он вошел в лаз, и когда он был уже достаточно глубоко, то постарался произвести как можно больше шума, как будто он кого-то бил. Потом они услышали внутри холма что-то похожее на стон. Чуть погодя из лаза показался Трикстер, весь в крови. Его нос был подбит и запачкан кровью. Конечно, он сам разбил себе нос и потом вышел наружу.
— Ну и здоровый же он оказался! Недаром про него так много говорят! Он жестоко сопротивлялся, но я все же убил его. Вы, конечно же, слышали, как мы дрались. Он остался там, внутри. Теперь вы можете пойти и взять его. Он мертв, и вам нечего бояться.
Так Трикстер говорил женщинам.
Женщины вошли внутрь, но через несколько минут вернулись обратно.
— Он внутри, чуть подальше. Не бойтесь его.
Женщины углубились в лаз, и как только они ушли достаточно далеко, он положил в проход сено и поджег его. Затем он побежал к другой стороне холма и там тоже положил сено и поджег. Когда сено выгорело, он вошел внутрь и вытащил оттуда енотов. Они были изрядно опалены.
— Теперь-то уж я поем сала, — сказал Трикстер.
30 Дерево потешается над Трикстером, застрявшим между ветвей
Но сначала он отправился к воде. Он тщательно вымыл енотов, развел огонь и сварил их. Через некоторое время он взял ту, что лежала на дне, и переложил ее наверх. Затем он наломал веток и выложил на них еду. Он уже было собрался поесть и положил в рот первый кусок, как вдруг услышал над головой скрип.
— Так-так, — сказал он нетерпеливо, но мясо есть не стал.
Он опять собрался положить в рот кусок мяса, но снова услышал скрип. И снова он не стал есть. И в третий, и в четвертый раз случилось то же самое. Наконец он огляделся и, к своему огромному удивлению, увидел большое дерево, которое поскрипывало ветвями. Он вскарабкался на него и сказал:
— Почему, как только я собираюсь поесть, ты дразнишь меня?
Сказав это, он попытался разломить ствол в том месте, где дерево раздваивалось, но его рука угодила в разлом. Она крепко застряла, и, что бы он ни делал, он не мог освободиться.
31 Появляются волки и съедают пищу Трикстера, оставленную под деревом
В тот момент мимо пробегала стая волков. Он закричал им:
— Бегите себе мимо. Я только что собирался поесть, но моя рука застряла в ветвях дерева. Вот почему я здесь. Под деревом лежит немного мяса, которое я приготовил для себя. Не вздумайте его есть [73].
— Так-так, здесь что-то есть, — сказали друг другу волки.
Они побежали туда, и когда подбежали близко, увидели приготовленную еду. Еды было много.
— Послушайте, — прокричал им с дерева Трикстер, — вы можете поесть немного, но оставьте и мне что-нибудь.
Но они не обратили на него никакого внимания и съели все мясо, которое там было. Трикстер сказал:
— Не трогайте хотя бы похлебку, ведь вы и так уже сожрали все мое мясо.
Но они взялись за похлебку и съели все, что нашли. Покончив с едой, они убежали.
— О, эти алчные братья, как они меня огорчили! Это из-за тебя у меня все неприятности, — сказал он, повернувшись к развилке дерева.
Он разломал ствол, и дерево упало[74]. Затем он побежал в том направлении, куда скрылись волки.
32 Трикстер попадается на уловку мух, заманивших его в лосиный череп
Эта книга является последним прижизненным трудом Юнга, а также единственным популярным изложением его теории, адресованным самым широким кругам читателей. Используя метод «аналитической психологии» Юнга, его ближайшие сподвижники и ученики наглядно демонстрируют влияние бессознательного, опосредованное символами, на древние мифы и современное искусство, на научный поиск и человеческую жизнь от младенчества до старости.
Работы, вошедшие в данную книгу, знаменуют поворотный пункт в истории аналитической психологии, здесь изложены основные положения, на которых зиждется большая часть поздних работ Карла Густава Юнга. Перевод осуществлен по 7 и 18 томам собрания сочинений Юнга, изданного Принстонским университетом.Книга адресована специалистам – психологам, философам, историкам культуры – и всем, кто интересуется вопросами аналитической психологии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данный том включает в себя наиболее известные работы «Архетипы коллективного бессознательного», «Концепция коллективного бессознательного» и «Психологические аспекты архетипа матери». В этих работах автор развивает основные положения аналитической психологии, подробно раскрывая перед читателем ключевые понятия своей теории и свой метод в целом.
Рассматривается формирование личности, как своеобразное эволюционирование разума, как следующий, более высокий и более прогрессивный этап его существования. Не заявляя этого дословно, Юнг в своих рассуждениях о личности выделяет главные ее свойства — цельность, зрелость, определенность. Фраза Юнга "Личность как полная реализация целостности нашего существа — недостижимый идеал" отнюдь не противоречит вышесказанному — в природе нет ничего абсолютного.Весьма показательны также рассуждения Юнга о том, что оценочные категории добро-зло совершенно не эквиваленты категориям лучше-хуже.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».