- Пошли отсюда. - говорю я одними губами и киваю на коридор, уводящий дальше под землю.
У Полди пищит рация, он знаками показывает, что нужно вернуться. Тристан машет ему рукой: - здесь, кроме этих несчастных, никого. Сами справимся.
Что делать с теми, кто сидит в клетках? Когда-то они были нормальными оборотнями, но вряд ли возможна реабилитация. Судя по искалеченным телам, способность регенерировать утрачена.
Как мантру, повторяю про себя: - пусть это будет кто-то другой, только не я. Пусть решает, что с ними делать, кто-то другой. Тристан, или даже Гейдерих.
Или Ростов - как представитель Аляски… Возможно, если поместить их в хорошие условия, убрать этот мигающий синий свет, вытащить серебро, нормально кормить…
Потом мы попадаем в довольно большой зал, заваленный грудами вещей. Одежда громоздится огромными, до потолка, кучами.
А ведь я такое уже видела! На тех пленках про концлагеря… Вампиры снова взялись за старое? Значит, где-то поблизости обнаружатся и печи.
Вампиры - хищники. Они генетически лишены чувства сострадания жертве. Никодим показывал кадры старой кинохроники, времен Великой Отечественной, когда кровососы возомнили, что могут править миром. Они сгоняли людей в концлагеря, отделяя от общего стада детей и стариков - тех просто рвали на месте, делали пару глотков из яремной вены, и бросали. «Скоропортящиеся продукты», как выразился один из генералов…
Яррист предупреждал, еще год назад. О новой войне. А я была такая злая, что просто не стала ничего слушать. И Нибелунги ждали войны, и Ростов.
Вампиры готовят армию. Проводят эксперименты с целью вывести универсального солдата. Судя по горам одежды, через подземелья прошли тысячи, может, десятки тысяч оборотней…
Мой взгляд цепляется за яркое пятнышко. За красную тряпочку, кончик которой торчит из ближней к двери кучи. На негнущихся ногах я бреду в ту сторону, наклоняюсь…
Ткань всё еще хранит тонких запах. Головной платок, бандана - эту вещь я купила на каком-то базарчике, вечность назад, и подарила своей лучшей и единственной подруге Марико. Она всегда носила его: то вместо пояска к юбке, то на голове, повязав огненно-рыжие волосы, то на шее, как кокетливый шарфик…
Безумным взором я оглядываю кучи. Взгляд то и дело выхватывает знакомые вещи: кожаную куртку, ботинок с красной, потрескавшейся и заклеенной гуммиарабиком подошвой, чехол телефона с кокетливой плетеной кисточкой.
Они все здесь. Сашка, Марико, бенгальский тигр Махатма - тихий кришнаит, путешествующий по миру в поисках просветления. Людмилла - бурая волчица. Она была старше всех, заботилась о стае, как о собственном выводке; вепрь Петруха, могучий, как два слона - так шутил Махатма… Все они здесь.
Я думала, что уведя Носферрату за собой, дам оборотням время на бегство. Я думала…
Их схватили. Истязали, пока я, вырядившись сидхейской принцессой, гуляла с Тристаном. Они умирали, пока я занималась любовью в роскошном пентхаузе.
Из груди рванулся крик, но я зажала рот руками. Нет. Не сейчас.
Я виновата в их гибели. В их мучительной, полной страха и отчаяния жизни - там, в клетках позади. Я предала их.
Поднявшись с пола, я запихала скомканный, мокрый от слез платочек за пазуху и повернулась к Тристану.
- Уходи. Здесь больше никого не осталось.
- А ты?
Голоса в мертвом воздухе шуршали, как пересохшая газетная бумага.
- Это они, Тристан. Моя стая. - я махнула рукой назад, к клеткам. Больше ничего не могла сказать, горло свело судорогой и звуки просто не шли.
Тристан всё понял.
- Я останусь с тобой.
- Я. Должна. Сама. - горло будто набили бритвами. - Иди. Я догоню.
- Гномы собираются всё здесь взорвать.
- Ничего. Я успею.
- Возьмешь? - Тристан протянул свой автомат.
Я представила, как пули входят в их тела, разрывая кожу, мышцы, выбивая фонтаны крови… и покачала головой. Нет уж.
Я жду. Я просто хочу, чтобы Тристан ушел. Он знает, что я намереваюсь сделать. Такие вещи разъединяют людей. Заставляют друзей сторониться друг друга, любовников - прятать глаза, отворачиваться, делая вид, что ничего не было, и в конце концов - разбегаться. Я должна быть одна, отныне - и навсегда.
А потом я пошла к безумным, больным, ненавидящим меня существам, забывшим, кем они были, и спросила: - Вот человек стоит на распутье между жизнью и смертью: как ему поступить? И сама же ответила: Когда есть две дороги, нужно выбирать ту, что ведет к смерти.
И взмахнула Бичом.