Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Выпуск 1 - [20]
Незадолго до того в Стамбуле разыгрались бурные события под националистическим девизом «Кипр – турецкий». Они сопровождались не только греческими, но и новыми армянскими погромами. Неспокойно было и в восточных вилайетах, где проживали в основном курды. Официальные власти называли их «горными турками». Когда по возвращении в Москву я рассказал Назыму Хикмету о своей жизни в Турции и встречах с доктором Кывылджимлы, он, не скрывая волнения, стал мне читать отрывки из поэмы в стихах «Человеческая симфония», рассказывать о своих друзьях разных национальностей, с которыми познакомился на воле и в тюрьме. Услышав о планах своего друга создать новую рабоче-крестьянскую партию на интернациональной основе, Назым, назвав его неисправимым идеалистом, добавил: «Турецкий национализм и интернационализм – несовместимы… Наверное, даже турецким коммунистам так же трудно избавиться от национализма, как советским коммунистам от бюрократизма».
Прожив в СССР после эмиграции из Турции несколько лет, Назым остро переживал «обуржуазивание» советской номенклатуры и все другие издержки нашей модели извращенного «реального социализма». Причину последовавших за революцией бед он усматривал не столько в сталинском тоталитаризме, сколько в советском бюрократизме и его нетерпимости к любому инакомыслию.
«Ваш бюрократизм превзошел даже наш турецкий. Вы успешно можете экспортировать его не только в социалистические, но и капиталистические страны», – мрачно подшучивал Назым Хикмет. На Измирской международной торговой ярмарке летом 1956 года мне представился случай познакомиться с директором израильского павильона, бывшим советским гражданином, который назвался Симоном. По профессии он был музыкантом-скрипачом. Одно время даже дирижировал симфоническим оркестром в Тель-Авиве. Несмотря на свои атеистические убеждения, Симон очень сокрушался по поводу того, что после Палестинской войны 1948 года главные еврейские святыни остались в Восточном Иерусалиме, как он выразился, под контролем «иорданского короля-марионетки и ставленника английских колонизаторов». Переубеждать его ссылками на принятую ООН резолюцию о международном статусе Иерусалима было бесполезно. Мне он рассказывал, как его верующие родители, отмечая очередной еврейский Новый год, всякий раз повторяли одно и то же: «Следующий год – в Иерусалиме». Он был убежден, что вековая мечта евреев непременно сбудется.
«Незавершенная война за независимость рано или поздно должна завершиться победой. Впрочем, ждать придется недолго, – сказал мой новый знакомый перед нашим расставанием, когда мы на пароходе возвращались в Стамбул. – Я удивляюсь, что советские руководители с их коммунистическими убеждениями стали помогать арабским феодалам и бывшим поклонникам Гитлера. Помяните мои слова: уже этой осенью мы их разобьем в пух и прах. Не они нас сбросят в море, а мы их отгоним от Суэца. Нам даже не потребуется сбрасывать их в море. И произойдет это не в следующем году. Уже в этом, 1956 году мы выйдем к Суэцкому каналу. Мы обязательно будем в Иерусалиме. Не забывайте, что в Израиле у вас гораздо больше сторонников и друзей, чем в Египте. Лучше было бы нам вместе завершить нашу незавершенную войну…»
Последняя его фраза заставила меня задуматься. По возвращении в Стамбул я решил доложить полученную информацию нашему генконсулу Александру Абрамову. Он приехал в Стамбул недавно, можно сказать, прямо из Тель-Авива. После непродолжительного разрыва дипломатических отношений с Израилем из-за учиненного кем-то в 1951 году взрыва на территории советского посольства он занимал пост посланника СССР в Израиле. Вспоминая проведенные там годы, Абрамов часто любил, смеясь, рассказывать, как в Тель-Авиве многие израильские посетители посольства и даже высокопоставленные чины прежде, чем начать с ним какой-то разговор, почему-то пристально всматривались в его глаза и, переходя на шепот, обычно спрашивали: «Скажите честно, товарищ Абрамов, вы – наш?» На все его уверения, что он чистокровный русский, его собеседники все равно оставались при своем мнении: «Признайтесь, вы все-таки Абрамов? Значит, наш!» Поэтому работники нашего консульства за его спиной подшучивали: «Их человек в Тель-Авиве стал нашим консулом в Стамбуле».
Ему-то как человеку, наиболее осведомленному в израильской политике, к тому же недавно приехавшему из Москвы, я и решил, прежде всего, рассказать то, что Скрипач из Тель-Авива поручил мне «сообщить» в Москву. Абрамов отнесся к моей информации серьезно. Но, будучи тонким дипломатом, он посоветовал «ввести в курс дела более опытного в таких делах» вице-консула Михаила Ивановича Иванова. Тот, выслушав меня, спросил, смогу ли я еще раз встретиться со своим Скрипачом. Узнав, что на следующий день Симон с вокзала Хайдар-паша уезжает в Анкару, Иванов впервые не стал меня отговаривать от поездки на азиатский берег в Ускюдар. Похоже, ему и до моей информации уже кое-что было известно о готовившейся против Египта военной операции. Михаил Иванович попросил меня при очередной встрече с израильским Скрипачом попытаться выяснить то, что в разведке называется «источником полученной информации». Оказалось, «источник» был довольно серьезный. Симон слышал об этом от своего родственника, офицера Генштаба. После такой перепроверки Михаил Иванович, посоветовавшись с генконсулом, уговорил военно-морского атташе доложить эту информацию по своим каналам в Москву. Трудно сказать, дали ли ей там дальнейший ход или еще раз стали перепроверять. Но после того как мы услышали по радио о начале суэцкой войны, Иванов в сердцах произнес: «Наверное, вашему Симону не поверили в Москве так же, как не поверили в 41-м году информации из Токио от Зорге о готовившемся нападении немцев на Советский Союз. Скорее всего, Израиль к Суэцкому каналу будет прорываться не один. Запад наверняка поможет ему…»
В данной монографии рассматриваются проблемы становления курдского национализма как идейно-политического движения на Ближнем Востоке и его роль в актуализации этнополитических конфликтов в странах компактного проживания курдов. Анализу подвергается период зарождения курдского этнического партикуляризма в Османской империи, а также дается обширный анализ его структурных составляющих, основных политических организаций и агитаторов. Особое внимание уделено современному состоянию курдского национального движения в таких странах, как Турция, Ирак, Сирия.
Бои советско-монгольских и японо-маньчжурских войск в районе р. Халхин-Гол в мае — сентябре 1939 г. стали прелюдией Второй мировой войны, и их исход оказал глубокое влияние на последующие события. Новая книга известного монгольского историка, государственного деятеля и дипломата Р. Болда дает возможность посмотреть на все обстоятельства этой необъявленной войны — на ее предысторию, ход и последствия, — в том числе и с точки зрения национальных интересов Монголии. Автор уделяет особое внимание рассмотрению общей ситуации на Дальнем Востоке, раскрывает особенности взаимоотношений СССР и МНР.
Авторы пытаются дать ответ на сложные научные проблемы и драматические загадки истории. Точные данные исторического анализа переплетаются здесь с легендами седой древности. Читателю откроются перипетии борьбы с маврами, взаимоотношения королей с городами, самоотверженная борьба Португалии за свободу в конце XIV в. Он узнает, как рождаются графства, почему папа римский стал сюзереном Португалии, о таинственном исчезновении короля Себастьяна и причинах утраты страной независимости на долгие годы. Для широкого круга читателей.
Русский историк Владимир Иванович Герье (1837–1919) делает обзор взглядов Ипполита Тэна на эпоху Французской революции XVIII.
Книга Марка Раева называется «Понять дореволюционную Россию». Слово точно определяет позицию историка: он не судит, не оценивает. Он хочет понять. Деяния человеческие, как правило, вызывали недоумение, в особенности у потомков. Нелегко понять историю любого народа. Трудность понимания русской истории определяется еще и тем, что ее настойчиво, планомерно фальсифицировали после октября 1917 г. Ее переписывали на каждом повороте генеральной линии. Постоянно существовала (и все еще существует) "правда" истории, т.
«Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941» рассказывает о пакте Молотова – Риббентропа, подписанном 23 августа 1939 года. Позже их яростная схватка окажется главным событием Второй мировой войны, но до этого два режима мирно сосуществовали в течение 22 месяцев – а это составляет не меньше трети всей продолжительности военного конфликта. Нацистско-советский пакт имел огромную историческую важность. Мурхаус со всей тщательностью и подробностью восстанавливает события, предшествовавшие подписанию этого документа, а также события, последовавшие после него, превращая исторический материал в увлекательный детектив.
Кендзо Китаката — самый известный мастер так называемого «якудза-романа», экс-президент Ассоциации писателей-детективщиков Японии, признанный классик жанра и лауреат множества национальных премий. Одна из самых престижных наград присуждена писателю за роман «Клетка».Главный герой книги Кацуя Такино женат на прекрасной женщине и ведёт спокойную размеренную жизнь. Однако душа Такино — душа воина и авантюриста — томится в клетке серой повседневности жизни. Возможно, поэтому он охотно даёт вовлечь себя в преступный мир якудза — мир, который когда-то называл домом, но думал, что покинул его навсегда.Сможет ли он остановиться, сделав первый шаг на опасном пути? Банда «Марува» затягивает молодого человека в непрерывную круговерть насилия, а зверь, сидящий внутри Такино, толкает его всё дальше, к гибели…
Эти три рассказа одного из самых популярных режиссёров Японии… были изначально опубликованы в 1987 г., предшествовав, таким образом, первому фильму («Жестокий полицейский», 1989 г.) и самым экстремальным телевизионным выступлениям, однако сделаны они из одного материала — это детство и юность самого Китано…В них видны истоки его резкого и личного стиля, они дают возможность глубже понять его поздние фильмы, с их сухим юмором и задумчивой сентиментальностью.Дональд Ричи, «The Japan Times»Такэси Китано — культовый актер и кинорежиссер, самая знаменитая персона в японском кинематографе последних десятилетий.