Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Выпуск 1 - [195]

.

В последнее время японцы много размышляют о несовпадении способов восприятия вещей между ними и европейцами. Психолингвист Нагасима Нобухиро считает, что для западного типа мышления характерна «коммуникация максимального сообщения», тогда как для японского мышления – «коммуникация минимального сообщения». В первом случае неизбежной становится анализ, упорядочивание информации, которая должна стать определенной, логически убедительной, все готово для восприятия. Тогда как характерная для японцев «коммуникация минимального сообщения» предполагает способность схватывать целое или сущность передаваемого и выразить ее в немногих словах, но таких, которые способны вызвать взрыв всей информации в уме. Самая совершенная информация, по мнению того же ученого, бессловесна, – внутренний разговор с самим собой, что характерно для современных японцев. И это идет от дзэнской формы общения: «вне слов», «от сердца к сердцу», «вне письменных знаков».

Стяжение в точку характерно для дзэнской поэзии: семнадцать слогов хокку (трестишия) могут вызвать озарение-сатори, просветленность ума. Можно «ткнуть» ум ученика прямо в Истину, и она раскрывается: становится видимым невидимое и слышимым неслышимое. И это близко той методике, поиском которой занимается новая наука, той необычной методике, которая позволяет выбрать правильный аттрактор, чтобы направить движение к лучшему из возможных вариантов, – остальное самодостроится.

Потому и должны быть интересны нам такие неклассические философы, как Нисида Китаро. Он пережил Озарение-Сатори, после чего его пронзила мысль, что «все сейчас существующее и есть сама Реальность» (Татхата – Таковость). От чувства соприсутствия в мире и родилась его книга «Размышления о Добре» – следствие «чистого опыта», непосредственного переживания «реального Бытия» . Он вдруг понял, что все в этом мире движется «оттуда и туда». Будда Татхагата «приходит и уходит так», самоестественно, как Будда Махавайрочана – Великое Солнце самоестественно наполняет все своей энергией. Нисида потому и отвергал логику Аристотеля, что она не является «логикой конкретного бытия», и противопоставил ей логику Небытия или Целого, которая позволяет представить вещи в их Таковости, в «чистом опыте», абсолютно непредвзято[255]. Он отрицал и аристотелевское определение индивида: «Являющееся субъектом не является предикатом». В изначальной сущности пребывает истинное Я человека, и все вещи, взаимопроникаясь, существуют в благом единстве. Когда же Я отделяется от мира, от которого родилось, то ему некуда деться, и оно теряется, впадает в отчаяние. Потому степень процветания народа зависит от степени расширения сознания.

Итак, логика Небытия – это логика Целого, истинно-сущего или изначальной Свободы, тогда как на Западе преобладала логика Бытия, то есть проявленного мира, который относится к непроявленному как часть к Целому. Потому и говорят, что Истина открывается тому, кто забыл себя, отринул все внушенное, не навязывает малого большому, свой ограниченный опыт вселенскому порядку. Потому и можно назвать логикой Свободы, свободного самовыражения каждой сущности, будь то человек, слово, звук, цвет. Синергетики называют этот тип логики «троичной», как это делал Сергей Павлович Курдюмов, говоря о выходе математики за рамки формальной логики и о рождении логики Троичности. «Одно рождает два. Два рождает три. Три рождает все сущее» – согласно Лаоцзы. Надо думать, первая фаза – чувственное Единое, потом разделенное на два, ради возможности оперировать с ним, потом два вновь соединились под угрозой полного распада, но уже не на чувственной почве, а устремляясь к божественному Единому. Три или Триединое – за гранью двойственности. Логика Целого позволяет множеству не распадаться.

Если все пути ведут к Одному, а «свойство Дао – возвращение к истоку», то и неудивительно, что современная наука, синергетика, почти по всем параметрам сближается с восточными учениями. Ключевые идеи синергетики: самоорганизация, открытые системы, нелинейность. Все это присуще восточной мудрости, суть которой в непротивопоставлении одного другому, в следовании естественности. Мудрецы не приписывали Природе того, что ей не свойственно. Если нарушишь волю Неба, то все усилия что-либо достичь, окажутся тщетными.

Теперь наука ставит ту же задачу: понять законы Вселенной исходя из нее самой, а не из априорных представлений о ней. Но если совпадают намерения, не могут не совпадать и выводы, ибо Истина едина и открывается единому сознанию, как у Е.Н. Трубецкого: «Все мои переживания и ощущения, а стало быть, и все мои восприятия красок вселенной объемлются абсолютным сознанием и содержатся в нем в контексте всеединой Истины. Стало быть, в этом контексте всякое мое ощущение становится элементом всеединого откровения… Откровение это заключается не в самом моем ощущении, не в субъективном переживании моей психики, а в сверхпсихическом смысле переживаемого. Смысл же этот открывается не всякому, а имеющему очи видеть» [256].

Поистине, все пути ведут к Одному, но особенность нынешней ситуации в фазовом совпадении, когда структуры «разного возраста» встречаются в одном темпомире, что позволяет думать, что ритм выше времени, если этот ритм задается внутренней формой, то есть изначален. Притом возникающая картина оживает, она объемна, голографична: все точки сопряжены, резонируют, и каждая отражает целое.