Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Выпуск 1 - [177]

Шрифт
Интервал

-12).

«Друзья уговорили, умолили ее покинуть Алжир. Самой же ей хотелось уйти в партизаны и убивать одного за другим своих палачей… Но это означало бы и рисковать и своей, и жизнью ребенка. И если бы она пошла по пути мести, то выбрала бы тот же путь, по которому шли ее мучители… И она выбрала дорогу изгнания. Франция стала ей приютом. Ведь те, кто мучили ее дочку, тешились над ней самой, орали, что она – “продажная тварь”, что “прислуживает французам”, – так разве не сюда ей была прямая дорога? Она выстрадала свое право жить теперь на этой земле…» (с. 12-13).

«Ты заново начнешь свою жизнь. У тебя там есть друзья, близкие тебе люди. Ты там училась. О тебе позаботятся. С твоими-то знаниями и дипломами, ты там легко устроишься на работу, – увещевали ее другие…» (с. 13).

«Самое трудное – это было привыкнуть к тому, что просыпалась в пустой постели, что некому было сказать: “Здравствуй, это я!”, – когда открывала дверь, возвращаясь в дом, опустошенный смертью. Притрагиваться к вещам мужа и дочери… Как забыть детскую, залитую кровью ее ребенка, растерзанные ими игрушки, разорванные книжки, кроватку, где девочку пытали и насиловали у нее на глазах?! Сострадание и жалость в глазах других ей тоже были невыносимы. Точно так же, как идти в морг для опознания обезглавленного тела своего мужа… Как невыносимо было спрашивать саму себя, видя живыми своих друзей: за что? Почему убили именно ее дочь и ее мужа?…» (с. 13-14).

«Почему-то вспомнились слова Шехеразады, которыми начинала она свои повествования: “Это история столь необычна, столь глубоко засела в моей голове, что могла бы послужить уроком тому, кто жаждет знания…”» (с. 15).

«Драма случившегося жила в ней. Как жил ребенок, в ожидании своего рождения. Отвратительное и невинное, грязное и чистое, – все это вместе теперь уживалось в ее теле, питалось ее жизнью…» (с. 17).

“Ну и пусть теперь я сама умру с голоду! – думала Хайба, закрывая дверь ломбарда. – Пусть останусь без копейки!.. Скорей бы уснуть, забыть…” Не слышать, как бьется в ней жизнь того, кому предстоит родиться без отца…

…Иногда звонил телефон… Но зачем с кем-то говорить, рассказывать о себе, повторять все снова и снова. Лгать. Всегда. Ведь все приветствия друзей и друзьям начинаются со слов: “Слава Аллаху!..” “Да, да, слава Аллаху, я еще жива. Да, да, слава Аллаху, беременность протекает нормально… Нет, нет, мне ничего не нужно”. Зачем беспокоить друзей и близких? Теперь они уже ничего не могут сделать для нее. Они были рядом с ней после резни. Спасибо и за это. Но не следует теперь цепляться за них, портить им репутацию. Ведь все равно в их глазах, даже если это скрывают, она стала опоганенной, словно чумной: фанатики-мерзавцы не только сеют смерть, они сеют и сомнение в душах людей. Превращают жертв своих в виновных, а порой и в палачей…» (с. 17-18).

«Вспомнила о своей первой встрече с Абд эль-Вахабом, когда они учились в столице, в Алжирском университете, как многие молодые люди ее поколения… Он тогда уже был на последнем курсе медицинского факультета, а она – на первом. Оба они были из хороших семей, и, когда решили объявить о своей помолвке, родственники приветствовали их будущий брак и были очень щедры во время свадьбы… Жизнь осложнилась, когда молодые перебрались в Оран… Теща и свекровь почти не покидали их дом, бесконечно что-то советовали, надоедали своими распоряжениями, вмешивались во все…

Рядом с этими матронами Хайба чувствовала себя маленькой девочкой. Все, что она делала, подвергалось суровой критике прежде всего ее матерью, которая не прощала ей малейшей оплошности. Хайба думала даже порой, что мать просто завидует ее счастью. Ну а свекровь, видимо, никогда не простит ей, что она “похитила” ее сына. Когда обе матери приходили к ним “на чай”, слышались одни и те же упреки: “Ваши друзья и наставники, когда едут за границу, то привозят всякие ценности, украшения, домашнюю технику. А вы, – только бумагу для пишущих машинок, да книги. Вот и всё ваше богатство! Ваши сундуки уже полны книг!”… Теперь, вспоминая о ссорах со свекровью и о подаренных ей к свадьбе “драгоценностях”, Хайба не могла удержаться от крика: “О Господи! Ведь мы уехали в Оран на работу, чтобы остаться там наедине! Сбежали от родных! Не закрывать же дверь перед их носом! Проклятый город! Мы думали, что теперь между нами и ними – пустыня! Но и здесь нашу жизнь пытались испортить!.. А уж эти “драгоценности”, о которых мне неустанно напоминали, говорили, что “они стоят миллионы”, что на них можно замок построить! Ломаного гроша не стоят они! Да и то в самом дешевом ломбарде для бедных…”» (с. 19-23).

« …Иногда им удавалось остаться одним в своем гнездышке… Старухам ничего не оставалось, как изливать свои жалобы друг другу во внутреннем дворе их дома… Муж как-то тоже дал выход своему гневу: “Больше не могу слышать ничьих проповедей! Неужели не видно, во что превратилась вся страна?! Можно подумать, что все превратились в безграмотных нуворишей! Повсюду – искусственные цветы и растения, вместо природных жасмина, сирени и мимозы! Повсюду эти механические игрушки, купленные в дешевых кварталах Парижа! Все заменили и подменили, как будто нет у нас ничего своего, драгоценного! Все, что – алжирское, теперь в помойку? Они же разрушают страну! И она когда-нибудь взорвется, уверяю тебя…”


Рекомендуем почитать
О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Афинская олигархия

Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.


Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.


Прошлое Тавриды

"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.


Тоётоми Хидэёси

Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.


Клетка

Кендзо Китаката — самый известный мастер так называемого «якудза-романа», экс-президент Ассоциации писателей-детективщиков Японии, признанный классик жанра и лауреат множества национальных премий. Одна из самых престижных наград присуждена писателю за роман «Клетка».Главный герой книги Кацуя Такино женат на прекрасной женщине и ведёт спокойную размеренную жизнь. Однако душа Такино — душа воина и авантюриста — томится в клетке серой повседневности жизни. Возможно, поэтому он охотно даёт вовлечь себя в преступный мир якудза — мир, который когда-то называл домом, но думал, что покинул его навсегда.Сможет ли он остановиться, сделав первый шаг на опасном пути? Банда «Марува» затягивает молодого человека в непрерывную круговерть насилия, а зверь, сидящий внутри Такино, толкает его всё дальше, к гибели…


Мальчик

Эти три рассказа одного из самых популярных режиссёров Японии… были изначально опубликованы в 1987 г., предшествовав, таким образом, первому фильму («Жестокий полицейский», 1989 г.) и самым экстремальным телевизионным выступлениям, однако сделаны они из одного материала — это детство и юность самого Китано…В них видны истоки его резкого и личного стиля, они дают возможность глубже понять его поздние фильмы, с их сухим юмором и задумчивой сентиментальностью.Дональд Ричи, «The Japan Times»Такэси Китано — культовый актер и кинорежиссер, самая знаменитая персона в японском кинематографе последних десятилетий.