Тридевятые царства России - [86]
Нашлись Вериги. Мужичок, родом из здешней деревни, и его жена, простые и умные чистюли, повезли меня на машине в тайгу. Там, километрах в сотне от Арсеньева, пребывает младший Вериго, Серёжа. И с ним дети, сорок человек юннатов, его учеников. Вериги волнуются: можно ли проехать? Тайфун ведь. Вряд ли.
Уссурийская тайга совершенно не похожа на тайгу сибирскую или забайкальскую; скорее – на широколиственный лес юго-восточной Европы. Или на что-то японо-корейское. Или на джунгли. Тут всё особенное, и растительность, и живность. Водятся (пока ещё) уссурийские тигры, дальневосточные леопарды, красные волки, соболи. Растёт пихта, лиственница даурская, диоскорея, маньчжурский орех, ильм, несколько видов клёнов и дубов, совершенно непохожих на наши, европейские. Множество всяких бодрящих растений: элеутерококк, лимонник, аралия, чубушник. Попадается женьшень. Всё это выстроено в несколько этажей-ярусов. Далеко вверху, на высоте тридцати – тридцати шести метров – «крыша»: кедр корейский, лиственница, пихта. Пониже – берёза, липа. Ещё ниже тянут ветки клёны, орех, черешня. Под ними – сирень амурская, низкорослые ильмы. Ну, и подлесок: лещина, жасмин, бересклет. По веткам больших деревьев вьются дикая актинидия, именуемая «таёжным виноградом», и лимонник. В общем, растительное буйство. Как в амазонских лесах.
За пять дней дождя всё абсолютно залило водой. До лагеря действительно уже не доехать. Пришлось топать по шпалам, благо тут проходит железнодорожная ветка. Пришли к палаткам абсолютно мокрые.
Лагерь весь в воде, мороси и вязкой грязи, ходить по которой разумнее всего босиком или в пляжных тапочках. Любая одежда и обувь становятся мокрыми за пять минут.
Летают – несмотря ни на что – бабочки. Большие, синие, переливчатые. Какие звери самые диковинные в уссурийской тайге? Думаете, тигры? А я бы сказал – бабочки. Приморье – страна сказочных бабочек – крупных, переливчатых, причудливых. Лазоревое четырёхкрылое солнышко опустилось на песчаную прогалинку.
С Сергеем Вериго наблюдали, как вылупляется цикада из куколки. Дети сбежались тоже посмотреть – кроме тех, кто в это время собирал улиток. Кругом изобилие крупных улиток, дети их собирают, жарят и едят. Не от голода, а от скуки: на шестые сутки непрерывного дождя делать становится абсолютно нечего. Прекрасные дети, умные, ясноглазые, красивые. И сам Сергей прекрасен – их вдохновенный руководитель. Увёл детей в дебри, как Гаммельнский крысолов.
Лагерь отрезан дождями от Большой земли, реки уже начинают выходить из берегов, а дороги превращаются в реки. Парадокс: на шестидневном дожде, когда воздух весь пропитан водою, – в лагере нет воды. Ручеёк вырос в мутный поток, затопивший дорогу и часть поляны, вода в нём – жёлтая взвесь. Собираем дождевую влагу, но так как уже не льёт, а моросит, то это непросто. Пить нечего. И умыться нечем.
Родители, небось, нервничают. А детям у Вериги хорошо, и они совершенно не хотят домой, в сухость и тепло.
Я, кажется, заболеваю – следствие шести дней под сплошным и непрерывным дождём. Что болит – непонятно, но ломит мышцы и лихорадит.
…Я ушёл от младшего Вериго, из леса, где вымок до костей, – и тут дождь закончился, появилось небо и отроги Сихотэ-Алиня.
Еду во Владивосток на поезде Новочугуевка – Владивосток со станции Лимонник. Плацкарт. Сухо. Порадовали чудесным закатом: тёмные отроги Сихотэ-Алиня в синей дымке и ярко-оранжевые облака слева над ними.
Счастье – это когда можно снять сапоги, намокшие и набившие ногу.
Счастье – это когда можно почистить зубы.
И счастье – это увидеть яркий закат над горами. И ехать куда-то, и идти, умаяться, промокнуть, и прийти туда, где есть сухое чистое бельё.
В просвете главной владивостокской улицы (бывшей Ленина, теперь – Светланской) – замаячил океан. Абсолютно зелёное море. Спускаюсь вниз, к нему. Наконец-то набережная и пляж: на тихоокеанском побережье.
Народу много. В городе нет очистных сооружений, всё сливается в море. Но куда ж денешься в жару? Купаются.
Вдоль пляжа ходят китайцы. Или чёрт их знает кто. Монголоиды в очках и шортах. Кругом – раздолбанная набережная, выкрошившийся бетон, лужи, убогие аттракционы, фотограф с «Поляроидом» и обезьянкой. Очень много очень красивых русских девушек. Китайцы ходят группами, вежливо, как хозяева. Наверху, на горе, торчат русские пушки. Музей: «Крепость Владивосток». Его посещают одни китайцы. Рядом рыбный рынок с очень дорогой никому не нужной рыбой. В дельфинарии показывают скучные, выученные танцы морских котиков.
Русским миром овладела одна идея. Её думают все. Все этого хотят. Эта идея – отступление. Отступать везде, всегда и всюду. На всех фронтах. Развёрнутое такое бегство. Сдавать земли. Не рожать детей. Отдавать жён и дочерей за границу. Литва – не наша. Молдавия – не наша. Чечня – не наша. Курилы, Сахалин – не наше. Что – наше? Что? Что?[29]
Иногда кажется, что из Владивостока все уехали. Кто ещё не уехал – мечтает уехать и мечту осуществит. Уезжают – куда? В Симбирск, в Кёнигсберг, в Оттаву, в Москву… Всё равно куда. Там – будут так же жаловаться на жизнь, как здесь. Жаловаться на жизнь для русского человека – главное. Постепенно в жалобах перейдут на другой язык. Американский. Шведский. Китайский. Весь мир станет русским, но никто, кроме Бога, не будет знать об этом. Русское имя забудут. По всему миру рассеются умеренно умные, умеренно красивые полурусские, четвертьрусские гибриды. А тех русских, когда-то освоивших землю от Москвы до Берингова пролива, самых умных, самых красивых в мире (здесь, во Владивостоке, это ясно видно) – не будет нигде.
Книга Анджея Иконникова-Галицкого посвящена событиям русской истории, делавшим неизбежной революцию и непосредственно ей предшествовавшим. Уходя от простых решений, автор демонстрирует несостоятельность многих исторических мифов, связанных с террористами-народовольцами, заговорами в высших правительственных кругах, событиями русско-японской войны, убийством Распутина, институтом провокатора… Обширный документальный материал высвечивает историю не как борьбу абстрактных идей или сумму событий, а как мир, где действуют люди, с их слабостями, страстями, корыстными интересами, самолюбием и планами, приводящими по воплощении к непредвиденным результатам.
Эта книга посвящена событиям 1917 года, которые разворачиваются в вагоне бывшего императорского поезда. Через этот вагон в острых драматических коллизиях проходят все ключевые персонажи русской революции: Николай II, генералы Алексеев, Брусилов, Корнилов, Духонин, министры Гучков и Керенский, террорист Савинков, комиссары Крыленко и Троцкий. Главы документальной прозы соединены с драматургическими фрагментами, жанр исторического расследования — со сценическим действом. В книге использовано большое количество документальных источников: стенограмм, телефонограмм, писем, газетных материалов и мемуаров.
Книга писателя, историка и публициста А. А. Иконникова-Галицкого посвящена остросюжетной и вполне актуальной теме: революция и криминал. Автор рассказывает о криминальной стороне событий 1917 года в Петрограде; о разгуле преступности, охватившем город и страну после Февральской, и в особенности после Октябрьской революции; о связи между революционной идеологией, грабежами и убийствами; о том, какие политические силы и лидеры вдохновляли и вели за собой мир криминала, а также о том, как борьба с преступностью повлекла за собой установление красного террора.
Книга А. Иконникова-Галицкого – о генералах, офицерах и солдатах, участниках Первой мировой войны, которым в будущем предстоит стать знаменитыми героями войны Гражданской, вождями и военачальниками красных и белых армий. В их образах, многие из которых стали хрестоматийными или одиозными, автор раскрывает новые, неожиданные и парадоксальные черты, знакомит читателя с неизвестными страницами их воинских биографий, вплетенных в события Первой мировой войны.
Книга «Сожжённые революцией» рассказывает о парадоксальной разрушительно-созидательной сущности русской революции, отразившейся в судьбах исторических персонажей. Она составлена из сравнительных жизнеописаний героев революционной эпохи – общественных деятелей, политиков, революционеров, террористов, деятелей культуры, религиозных деятелей – для которых революция стала исходной точкой и (или) трагическим венцом биографии. Революция соединила их судьбы в неразрывном единстве, в контрастах творчества и убийства, разрушения и созидания.
В книге историка, поэта и публициста Анджея Иконникова-Галицкого разнообразные жанры и темы — от эссе и драматических сцен до биографических очерков — сплетаются в единое полуреальное-полуфантастическое путешествие сквозь историческое и современное пространство Петербурга. Действующие лица — поэты, террористы-революционеры и святые, знаменитые и малоизвестные: Леонид Каннегисер, Вера Засулич, Даниил Хармс, Михаил Кузмин, Василий Розанов, митрополит Антоний Сурожский, профессор Позднеев (прототип Воланда), Виктор Соснора — люди, чьи судьбы вплетены в контрастный узор русской истории и культуры XX века.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В настоящей книге чешский историк Йосеф Мацек обращается к одной из наиболее героических страниц истории чешского народа — к периоду гуситского революционного движения., В течение пятнадцати лет чешский народ — крестьяне, городская беднота, массы ремесленников, к которым примкнула часть рыцарства, громил армии крестоносцев, собравшихся с различных концов Европы, чтобы подавить вспыхнувшее в Чехии революционное движение. Мужественная борьба чешского народа в XV веке всколыхнула всю Европу, вызвала отклики в различных концах ее, потребовала предельного напряжения сил европейской реакции, которой так и не удалось покорить чехов силой оружия. Этим периодом своей истории чешский народ гордится по праву.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.