Тридцатилетняя война - [12]

Теряя одно своё наследственное владение за другим, Рудольф не сумел соблюсти и высокое достоинство императорского сана. Каждая из религиозных партий, враждовавших в Германии, по-прежнему стремилась улучшить своё положение за счёт другой или защитить себя от её нападений. Чем слабее была рука, державшая скипетр государства, и чем свободнее чувствовали себя протестанты и католики, тем напряжённее следили они друг за другом, тем более возрастало их взаимное недоверие. Тот факт, что императором руководили иезуиты и он следовал советам, получаемым из Испании, был достаточной причиной для страха протестантов и достаточным основанием для их враждебного отношения к императору. Неразумный фанатизм иезуитов, своими сочинениями и проповедями сеявших сомнения в действительности религиозного мира, разжигал недоверие протестантов и заставлял их в каждом маловажном начинании католиков видеть опасные замыслы. Всё, что предпринималось в наследственных владениях императора для ограничения евангелического вероисповедания, привлекало внимание всей протестантской Германии, и та могучая поддержка, которую евангелические подданные Австрии нашли или надеялись найти у своих единоверцев в остальной Германии, была в значительной мере причиной их упорства и быстрого успеха Матвея. В империи были уверены, что продолжительность религиозного мира объясняется только стеснённым положением императора, вызванным смутой в его владениях: именно потому никто и не спешил вывести его из этих затруднений.

Почти все дела имперского сейма оставались без движения либо по беспечности императора, либо по вине протестантских имперских чинов, которые поставили себе за правило ничего не делать для общих нужд государства, пока не будут удовлетворены их жалобы. Эти жалобы относились главным образом к недостаткам императорского правления, к нарушениям религиозного мира и к новым притязаниям придворного имперского суда (рейхсгофрата), который за последнее царствование стал расширять свою юрисдикцию в ущерб правам имперского суда (камергерихта). До сих пор все тяжбы между чинами, не решённые кулачным правом, в высшей инстанции решались в незначительных случаях самим императором единолично, в более важных — при участии имперских князей или, наконец, императорскими судьями, сопровождавшими императора в его переездах. В конце XV века императоры передали эту верховную судебную власть хорошо организованному постоянному трибуналу, так называемому камергерихту в Шпейере, где, во избежание произвола императора, заседали также выборные члены от имперских чинов, которые равным образом выговорили себе право подвергать приговоры суда периодическому пересмотру. Это право чинов (называемое презентационным и визитационным правом) религиозный мир распространил и на лютеран, так что отныне в делах протестантов приговор выносился при участии протестантских судей, и в верховном судилище установилось кажущееся равновесие между обеими религиями. Но враги реформации и сословной свободы, бдительно следя за каждым обстоятельством, благоприятствующим их целям, быстро нашли способ уничтожить положительные стороны этого порядка вещей. Понемногу всё сложилось так, что высшее правосудие по делам имперских чинов перешло в руки частного суда императора, венского рейхсгофрата, первоначально учреждённого лишь для помощи императору в осуществлении его бесспорных личных императорских прав. Члены этого суда, назначаемые самим императором по его усмотрению и получавшие жалованье исключительно от него, не могли не признать своим единственным руководящим началом благо католической церкви, к которой они принадлежали, и своим единственным законом — выгоду своего господина. В этот суд теперь передавались многие тяжбы между представителями разных религий, право разрешения которых принадлежало только камергерихту, а до учреждения последнего — совету князей. Нет ничего удивительного, что католические судьи и креатуры императора, заседавшие в рейхсгофрате, жертвовали справедливостью в интересах католической религии и своего повелителя, о чём свидетельствовали выносимые ими приговоры. Хотя можно думать, что все имперские чины Германии имели причины своевременно воспротивиться столь опасному злоупотреблению, однако это сделали одни только протестанты, на которых оно отзывалось особенно сильно, да и среди них не все те, кого, как защитников германской свободы, это самочинное учреждение оскорбляло в их священнейшем интересе — в отправлении правосудия. В самом деле, Германии нечего было особенно радоваться уничтожению кулачного права и учреждению камергерихта, если наряду с последним предполагалась ещё произвольная юрисдикция императора. Что же выиграли бы германские имперские чины по сравнению с теми варварскими временами, если бы камергерихт, в котором они заседали рядом с императором, из-за которого они отказались от своего державного права суда, перестал быть необходимой судебной инстанцией? Но в умах этого времени часто мирно уживались самые странные противоречия. С титулом императора, наследием деспотического Рима, тогда ещё соединялось понятие полноты верховной власти, которое самым нелепым образом противоречило всему государственному праву немцев и, однако, защищалось юристами, распространялось сторонниками деспотизма и признавалось людьми малодушными.