Тридцатая застава - [53]

— Верно, Василий! Я тоже в детстве мечтал о морях и океанах. — поддержал Иванова Байда. — А пришлось служить на границе. И, знаешь, не жалею. Должно быть, тоже семейные традиции, как у тебя. Ведь брат мой служил в этом отряде. Между прочим, тебе можно и не ожидать конца срочной службы, у нас много морских границ. Там есть суда, катера… Я поговорю в штабе отряда. Но, думается мне, надо прицел брать выше. Не большая честь, если внук станет матросом, как его дед и отец. Почему бы тебе не готовиться в мореходное училище?

Случайная беседа не прошла даром. Иванов стал сдержаннее, чаще заглядывал в книги. Но еще немало воды в Днестре утекло, пока он по-настоящему полюбил свою службу на границе…

У Денисенко свои неприятности. Как-то политрук спросил:

— Что ходишь словно в воду опушенный?

— Понимаете, дед заупрямился. Симон Сергеевич. Все сватает меня в колхоз «Пограничник», а Варвару сюда не отпускает…

— А съездим-ка мы к нему, а? Авось, уговорим…

В следующий выходной они действительно поехали к Голоте. В ход была пушена дальнобойная артиллерия, и оборона деда не устояла.

— Хотя ты из рабочего корня растешь, а человек вредный, в глаза это тебе говорю, — упрекал на свадьбе пограничника Симон Сергеевич.

— Разве мы для тебя ее, сироту, кормили, поили, растили?

— Она сама выросла, — отбивался Павел.

— А вот и врешь! Что она для тебя — дичок какой? Сами растут только бурьяны да будяки. Одно прошу, будь человеком: после службы держи курс на Лугины. Для обоих работа найдется…

Но Денисенко не собирался уходить с границы. Он и Великжанова подбивал жениться. Тот молча увиливал от разговора. Порывистая, легкая в движениях, как дикая коза, Ванда занозила ему сердце.

Байда знал об этом, но помочь ничем не мог, только наваливал на Кирилла больше работы. А ее здесь невпроворот. Ту школу жизни, которую советские люди прошли за двадцать лет, в освобожденном районе стремились пройти за несколько месяцев. Не только из Ольхового, но и жители соседних сел часто приходили к политруку и требовали: вы принесли нам новую власть, вот и учите, как ею пользоваться, как жить по новым законам. И возникали десятки важных и мелочных вопросов, на которые надо было немедленно находить ответ…

Приезд семьи, по которой так соскучился Антон, принес новые треволнения. Жена не переставала жаловаться:

— Ты появляешься дома, как постоялец, детей видишь только спящими, а им так нужна забота и ласка отца…

— Подожди еще немного, мать, скоро все войдет в нормальную колею, и я свободнее буду… — каждый раз обещал он и в то же время сознавал, как трудно выполнить это обещание. Жизнь выдвигала все новые и новые служебные и общественные заботы.

В этих заботах и не заметили пограничники, как прошла первая половина 1940 года.

2

Тодор Падурару почти полгода пролежал в больнице. Рана зажила, излечили язву желудка. Задумался старик…

— Как дальше жить, товарищи командиры? — искал он совета у командиров заставы. — Возвращаться в Баштианы мне нельзя — полковник Грицеску доконает меня…

— Идите в колхоз, Тодор Михайлович, работа для вас найдется.

— А как же дочь Марика? Жена? Нельзя ли вытребовать их сюда? — Он не знал, что жена умерла…

— Мы не имеем права требовать: они подданные Румынии…

Вопрос о его семье разрешился самым неожиданным образом. В последних числах июня начальников и политруков всех застав вызвали в штаб отряда. Совещание было коротким.

— Произошли очень важные события. Поздравляю вас с освобождением наших западных земель Молдавии и Северной Буковины, — обратился Кузнецов к командирам. — Готовьтесь к выступлению на новую границу, правильнее сказать — на нашу старую границу по реке Прут и предгорьям Карпат. На этот раз всё решено по обоюдному согласию заинтересованных стран, и прошу избегать каких бы то ни было недоразумений с соседями. Все спорные вопросы о линии границы решает паритетная комиссия советских и румынских представителей. Соответствующие инструкции и карты получите у начальника штаба…

Возбужденные неожиданными событиями, возвращались в Ольховое Байда и Кольцов. В селе они повстречали Тодора Михайловича.

— Ну, отец, готовься! Завтра утром едем в гости к твоей Марике!

— Все шутите, товарищ начальник, — вздохнул старик.

— Какие шутки, Тодор Михайлович? Завтра к обеду будем в Баштианах! Пойдете с нами, проводником будете.

Эта весть, словно утренняя роса, освежила человека. Сколько раз он мучил себя упреками, что оставил жену и дочь среди злейших врагов. Кто знает, что они с ними сделали. Оглядываясь на командиров, он поспешил к домику Крукович, где его поселили после выхода из больницы.

А у ворот заставы толпились жены командиров и свободные от службы пограничники. Что нового привезли командиры с совещания?

Сообщение о переходе на новые рубежи не очень обрадовало. Только обжились, свыклись с обстановкой, и снова все бросай… Особенно недовольны были жены командиров. Им с детьми труднее всего.

— Вот судьба жены пограничника! — сетовала Анна Семеновна Кольцова. — Сегодня не знаешь, где будешь завтра. А сколько подруг растеряешь на своем пути. Надо бы издать закон, чтобы на границе служили только холостяки…