Тридцатая застава - [108]

Документы техника-интенданта были добротные, настоящие. О своем послужном списке отвечал он довольно убедительно, правдоподобно рассказал о боях на Днестре и в уманском окружении.

— Кого помните из сослуживцев? — поинтересовался Кольцов.

— Только непосредственных начальников и подчиненных. Ведь меня призвали из запаса и сразу в бой… — Он назвал несколько человек.

И это было очень правдоподобно.

— Что ж, мы все-таки задержим вас, пока разыщем вашу часть, а то вас снова кто-нибудь вот так схватит… — Кольцов пытливо всматривался в лицо техника-интенданта, но тот ничем не выдает беспокойства, кажется, даже рад такой перспективе. — Документы ваши пока останутся у меня…

Кольцов уже хотел позвать дежурного, как в комнату вошел Бахтиаров.

— Вот кстати! — обрадовался он. — Ваши ребята задержали отставшего техника-интенданта… Разберитесь…

Бахтиаров прищурился, всматриваясь в задержанного, что-то припоминая.

— А! Старый знакомый, если мне память не изменяет… Как вас, — кажется, Герцис? Помните, в тридцать девятом, на Збруче?

Так почти через пять лет скрестились пути бывшего начальника тридцатой заставы и шпиона-лыжника, прорвавшегося через границу февральской вьюжной ночью.

«Катюши»

1

Еще на Днепре продолжались бои, а пограничный полк Птицына, погруженный в теплушки, двигался на север. Если в Запорожье только предполагали, то теперь все были уверены, что их перебрасывают на защиту столицы, хотя официально никто об этом не говорил. И по тому, как на забитых всевозможными составами станциях и разъездах давали эшелону зеленую улицу, бойцы догадывались о создавшемся там положении.

— Видимо, тяжело сейчас столице. Это же не только мы — со всех концов, наверное, спешат туда части, — задумчиво рассуждал новый боец тридцатой заставы Сережа Черноус, прибывший в полк с последним пополнением из артиллерийской батареи войск НКВД за несколько дней до выезда из Запорожья. Самый молодой в подразделении, он попал под опеку «ветеранов» и очень тяготился их заботливо-снисходительным отношением к нему. Сережа старался казаться старше своих лет и для солидности при каждом удобном случае вдавался в глубокодумные рассуждения, часто употребляя кстати и некстати слово «ситуация».

Темной ночью в начале октября эшелон пограничников выгрузился на глухой станции, где-то поблизости от шоссейной дороги Орел — Тула.

— Вот тебе и Москва… — недовольно ворчали некоторые, кому очень хотелось побывать в столице. — Да отсюда до Москвы пешком и за месяц не доберешься…

— Чудаки вы! — заметил Черноус. — Поймите: чем дальше мы от Москвы, тем ближе она к нам. Такая ситуация…

Сразу же после сформирования эшелонов в Запорожье, Птицын и Кольцов по вызову улетели в Подмосковье, в управление войск НКВД по охране тыла.

— Не буду скрывать, положение очень напряженное, — говорил начальник штаба Главного Управления погранвойск СССР вызванным командирам частей. — Группа фашистских армий «Центр» рвется к Москве. На ее правом крыле танки Гудериана нацелились на Тулу, чтобы ударить по столице с юго-востока…

Кратко, но ничего не скрывая, он ознакомил с положением на других участках и определил задачи каждой из вновь прибывших в Подмосковье погранчастей.

— Москву мы должны отстоять любой ценой. Наши войска временно отступают, иногда теряют связь со своими штабами. Надо все такие подразделения, группы и даже одиночных бойцов направлять на сборные пункты армий. Не исключено, что придется и вам непосредственно участвовать в боях… Москва-то у нас одна…

В тот же день Птицын и Кольцов уехали к эшелонам. Во время выгрузки людей к станции подошел танк. Выбравшийся из машины танкист разыскал Птицына и представился:

— Командир танковой бригады Катуков. Надо согласовать действия…

— Но у нас другие задачи, сами понимаете.

— Сейчас у всех одна задача — Москва! — оборвал старший по званию и должности Катуков.

— Могу предоставить — и то временно! — один батальон.

— И на том спасибо. Ведь бригада моя укомплектована машинами лишь наполовину. А поддерживающая кавдивизия насчитывает всего около четырехсот сабель, стрелковый полк и того меньше. Вот и выдвигайте свой батальон в район «трех сестер» — так называют мои танкисты деревни Воин-1, Воин-2 и Воин-3. Ну и еще одна просьба, только об этом мне лучше с вашим разведчиком потолковать…

Вызвали Кольцова.

— Вот что, товарищ майор. Мы ничего не знаем, что делается за этими тремя Воинами. Надо послать толковых людей. Мы должны точно знать, с чем завтра встретимся.

На оборону у «трех сестер» Птицын назначил батальон Бахтиарова. Разведку в тыл вражеских позиций возглавил Байда. После ухода Катукова Птицын предупредил командиров батальона:

— Сражаться будем рядом с гвардейцами. Не подкачайте, товарищи, помните, что вы чекисты!

Пограничники с нетерпением ждали рассвета, окапываясь вдоль шоссе против трех Воинов. Гвардейское звание было введено недавно, и всем хотелось посмотреть на тех, кто первым удостоился такого почета.

Само слово «гвардия» связывалось в их сознании с событиями первых дней Великого Октября.

Но вот уже совсем посветлело. Впереди за «ничейной землей» можно рассмотреть позиции противника, прикрытые редколесьем. Там вдруг засверкали огненные вспышки, и загрохотало по всему фронту. Однако ни справа, ни слева — никаких следов огневых средств. Только разбросанные по полю копны сена, кучи неубранной соломы.