Тридцатая застава - [107]

Новые мысли, новые заботы и у Марины Тимощенко. Она с нескрываемым волнением следит за тем, как укладывают на машину раненого Ваню Хромцова.

— Осторожнее… осторожнее… — шепчет бойцам, поддерживая забинтованную голову Вани, словно старается всю его боль принять на себя.

Впервые после трехмесячных боев отдыхали пограничники, расположившись в рабочем поселке на северной окраине Запорожья. Как долго затянется переформирование и куда их потом направят, никто не знал. И хотя каждую ночь выли сирены, оглушительные взрывы сотрясали землю и воздух, а в небе плескались вспышки зенитного огня, воины спокойно приводили в порядок немудрое солдатское имущество, чувствовали себя словно в глубоком тылу. Писали письма родным, разыскивали в медсанбатах друзей.

Вечерами слушали сообщения Информбюро. И когда голос диктора прерывался от помех, казалось, что из репродуктора слышались отзвуки далекого воздушного боя.

— Неужели и к Москве прорываются? — настораживались пограничники.

— Вот и двинут нас туда, под Москву, — высказывал догадку кто-нибудь.

А пока каждый спешил сделать то, что считал крайне важным. Павел Денисенко чуть ли не всю заставу пригласил на свой завод.

Даже немного оправившийся Нурмухаметов согласился посмотреть.

— Вы же такого завода нигде не увидите! — с гордостью говорил Павел.

Мрачным безмолвием встретили пограничников заводские корпуса. Кое-где еще трудились рабочие, заканчивая демонтаж оборудования. На подъездных путях стояли площадки, нагруженные станками, разными механизмами.

Сжалось сердце у Павла. Рабочие сначала не узнали своего земляка. А узнав, молча подходили, пожимали руку.

— Видишь, до чего дожили… — со вздохом жаловался старый мастер, у которого Павел до армии работал подручным. — Был завод — и нет его. Умер…

Чем мог Денисенко утешить старика?

Уже стемнело, когда пограничники уходили с завода. По небу запрыгали стрелы прожекторов, вонзаясь в темноту, словно измеряли ее глубину. А через несколько минут завыли сирены — начинался ночной налет фашистских бомбардировщиков.

Вот скрестились над городом огненные мечи прожекторов, выхватив из темноты блестящие точки, и навстречу им с оглушительным треском и визгом рванулась земля. Привычная картина. Отбежав от полуразрушенного дома, пограничники залегли на небольшом пятачке, наблюдая за взвихренным ночным небом.

— К плотине прорываются, гады… Смотри, смотри, сбросил! — приподымаясь на руках, закричал Денисенко, и вслед за огненной вспышкой где-то в районе Днепрогэса задрожала земля, послышался мощный гул взрыва, заглушив звонкие и резкие хлопки зениток.

— Вслепую бросают, торопятся… — кинул Иванов.

И тут же заметили ребята, как с крыши темнеющего невдалеке двухэтажного дома понеслись короткими очередями трассирующие пули в направлении «Запорожстали». Через некоторое время нал территорией завода повисла осветительная ракета.

— Сигнальщик! Вон с того дома… — крикнул Василий Иванов, и все побежали туда.

Дом оказался недостроенным, глядел на пограничников черными проемами пустых окон и дверей.

— Стойте здесь, следите за окнами, — шепотом приказал Денисенко и юркнул в темную пасть дверного проема. Через несколько минут он возвратился вдвоем с неизвестным.

— Черт бы их побрал! — ругался тот. — Тоже мне строители! Дом почти готов, а подвала нет, негде укрыться от бомбежки.

Перед пограничниками стоял плотный пожилой командир с двумя кубиками на зеленых петлицах. На требование Денисенко предъявить документы он с улыбкой — понимаю, мол, — достал из кармана книжечку. Павел укрылся за стеной и присветил фонариком.

«Петров Савва Спиридонович… Техник-интендант второго ранга», — прочитал он вслух и вернул удостоверение. — Извините, товарищ техник-интендант, служба…

— Верно! Иначе сейчас нельзя… Видите, что делается?

— Зачем пустил? — набросился на Павла Василий Иванов. — Он это, сигнальщик! — указал на удаляющегося командира.

— Молчи… Успеем… Может, он не один?

Многолетняя пограничная служба приучила Денисенко не спешить с выводами и действовать наверняка.

Они скрытно преследовали его до квартиры и там взяли. Однако ни в комнате, ни при нем ничего предосудительного не обнаружили.

История эта закончилась самым неожиданным образом. Ночью привели задержанного в штаб полка. Дежурным проверил документы и доложил Кольцову:

— Товарищ капитан! Из тридцатой привели задержанного. Документы у него в порядке. Говорит, отстал, своих разыскивает…

Кольцов недовольно поморщился: сколько их сейчас болтается, этих отставших. Попробуй разберись, кто из них действительно отстал, а кто вот так всю войну собирается прошабашить на тыловых дорогах.

— Введите, — приказал Кольцов.

Иванов и Денисенко ввели задержанного. И тот сразу повысил голос:

— Не понимаю, товарищ капитан! Ваши люди хватают командира без всяких оснований… Ведь за это придется отвечать… — Говорил он уверенно, с возмущением посматривая на конвоиров.

— Мы за многое отвечаем, нам не привыкать, — спокойно ответил Кольцов. — Садитесь, а вы, старшина, доложите, как это случилось.

Денисенко рассказал все, что произошло во время бомбежки.

— Дом обыскали?

— Ничего не обнаружили, товарищ капитан.