Тридцать три удовольствия - [24]

— Э, нет! Шалишь, братишки! — сказал я по-русски и принялся объяснять им следующее условие конкурса: тот, кто найдет разыскиваемую особу и сообщит нам ее местонахождение, получит целых пять фунтов. — Five bounds, five. Understand?[29]

Они, наконец, поняли, что от них требуется, но явно были разочарованы — за предложенные мной деньги нужно было работать, а они все же не теряли надежды получить «баунды» просто так. Пришлось удвоить сумму приза, оборванцы почесали в затылках, провели свой оборванский совет, и мы договорились встретиться здесь же через час. Однако не прошло и двадцати минут, как прибыл один из наших разведчиков и сообщил, что только что видел мисс Галал, покупающей драгоценности в магазинчике на улице Абд Эль Халик Сарват. Пришлось отстегнуть ему обещанные деньги, хотя можно было уверенно сказать, что оборванец блефовал. Тем более, что едва он испарился, как прибежал еще один и, тараща глаза — как видно для того, чтоб ему лучше поверили, — нагло соврал:

— Ин ди зу. Мисс Закийя из ин ди зу[30].

Я не спешил расставаться еще с десятью фунтами, ожидая, что скажет третий, который подскочил со своей версией местонахождения танцовщицы:

— Мисьтер, ши ин рестрон, дрынк кафи[31].

— Concretely, in what restaurant?[32].

— Кэиро Товер рестрон, мисьтер, ин Гезира[33].

Я приказал обоим сесть и подождать. Когда прибежал четвертый, я строго спросил его, где он обнаружил мисс Закийю, но едва он стал бормотать что-то про площадь Оперы, двое предыдущих насторожились, и когда я заорал на них по-русски: «А ну, кыш отсюда, прохвосты!» — вся подлая троица резво пустилась наутек.

Оставался еще один. Он, как и уговаривались, явился ровно через час. Грустно разведя руками, заявил, что нигде не смог разыскать Закийю Азиз Галал, и получил от меня три фунта за честность.

Увы, то, что так хорошо получалось у Шерлока Холмса с лондонской рванью и у Остапа Бендера с московскими беспризорниками, у меня с моими каирскими шалопаями потерпело полное фиаско. Но эта история кое-как развлекла нас в нашем сидении, а тут вскоре и Мухин с Теткой объявились.

Им удалось выяснить, что автомобиль, сбивший дядюшку Сунсуна, не остановился, не был задержан и никто даже не успел записать его номер. Единственное, что сообщили свидетели — это был черный автомобиль, не то «мерседес», не то «БМВ», ехал он на полной скорости и сбил господина Хасана, когда тот выходил из своего автомобиля, припарковав его возле перекрестка улицы Шампольона и улицы Мааруф, то есть неподалеку от дома танцовщицы Закийи. Похоже, это было преднамеренное покушение на убийство, а Закийя Азиз Галал становилась еще более подозреваемой. Конкретно о ней удалось выяснить следующее: родилась в Александрии в 1964 году, родители ее умерли, когда девочке было шесть лет, воспитывалась у тетки, которая обучала ее искусству танца. В девятнадцать лет Закийя вышла замуж, но муж ее скончался через полгода после свадьбы. До середины прошлого года Закийя Азиз Галал танцевала в разных ресторанах Александрии, где однажды ее увидел господин Хасан Абдель Хуссейн и пригласил выступать у него на кораблике в Каире.

— Как же это — родители умерли, а он нам говорил, что она поехала в Александрию к больному отцу? — спросил Николка.

— Темнил что-то Хасан, — ответил Ардалион Иванович. — В общем, придется нам бросать жребий и кому-то двоим ехать в Александрию.

— Вот вы с Мухиным и поезжайте, — возмущенно сказал Старов.

— Я понимаю, тебе больше хочется с девочками развлекаться, — насупился главнокомандующий, — но мы все-таки бросим жребий. До возвращения в Москву здесь я командую.

Слава Богу, вечером Ардалион разрешил нам вместе с писателями посетить ночное плато Гиза и побывать на представлении «Звук и свет». Зрелище сие достойно восхищения, состоит оно в сочетании рассказа о событиях древнеегипетской истории, который доносится из мощных репродукторов, с чередованием освещений. Сфинкс и три пирамиды то ярко освещаются желтым или красным светом, то очерчиваются хрупким силуэтом, то становятся синими, фиолетовыми, зелеными. Все это, учитывая великолепную строгость и изысканность форм памятников на плато Гиза, чарует и завораживает, но нам с Николкой — особенно Николке! — было грустно, поскольку я вытащил сломанную спичку и завтра нам с ним предстояло пилить в Александрию.

Вернувшись с представления на плато Гиза, мы уселись в номере у Мухина и Ардалиона Ивановича и стали пить смирновскую водку. Вместо первого тоста Ардалион прочитал воззвание к богу Ка:

— О, всевидящий и влекущий нас по правильным путям, великий Ка! Ты, которому подчиняются все ибисы и кобры, все стрелы, пущенные наугад, и все реки, не знающие еще, куда бежать из своего истока и лишь интуитивно находящие свой путь к морю! Ты создал культуру и цивилизацию, которые никто не планирует, а лишь общечеловеческая интуиция творит их. Веди нас, Ка, и дай нам удачи в нашей охоте!

— Доброй охоты, Ка! — добавил Николка.

— А ну, Ка, давай, Ка, возьмем, Ка, да выпьем, Ка, — добавил я.

— Когда наступит полночь, — сказал главнокомандующий, — сходим еще разок прогуляться на улицу Шампольона.