Тридцать лет под землей - [3]

ГРОТ МОНСОНЕ

Первое подземное приключение — предмет неутомимой жажды и упорной мечты — мне пришлось пережить в гроте Монсоне.

Монсоне, деревушка по соседству с Сен-Мартори, скрывает в склонах своего холма грот, о существовании которого я не подозревал. Вскрытый взрывом в фасе каменоломни очень низкий входной коридор этого грота на протяжении нескольких метров был осмотрен рабочими и одним тулузским ученым Эдуардом Гарле, собравшим там интересную коллекцию окаменелых костей.

Узнав случайно об этой полости, я исследовал ее всю, то есть весь узкий коридор длиной 700 метров, из-за своей узости казавшийся еще длиннее. Во время двух незабываемых экскурсий мы с братом Мартиалом открыли нижний этаж, где бежал подземный поток; там были пережиты волнующие часы, часто тревожные и всегда захватывающие.

Все, чем были для нас исследования этих галерей и этажей, где приходилось побеждать трудности, пропорциональные нашему юному возрасту и нашей неопытности, и где нас опьяняло сознание, что мы были там первыми, — все это могут понять только мальчики, которые сами с замиранием сердца проникали в неизвестный грот при слабом свете свечек или с плохим фонарем.

Для них (если они изберут ту же полную приключений профессию, как и мы) никакое пышное подземное величие, никакая безмерность перспектив, никакой феерический, сверкающий сталактитами зал — ничто не заставит их ни забыть, ни умалить в их глазах скромные землистые коридоры, когда-то открытые и осмотренные в первый раз при скудном свете мигающих свечей; эти бедные своды и узкие ходы незабываемы и несравненны, потому что они были первыми!

ПЕРВЫЙ СПУСК В БЕЗДНУ; ПРОПАСТЬ ПЛАНК

Огромное значение имеет для юного спелеолога его первая пропасть. Особенно если он спускался в нее по простой веревке и в полном одиночестве, как это было со мной при спуске в пропасть Планк, когда я открыл ее продолжение, оставшееся неизвестным моему предшественнику! — самому Э. А. Мартелю, создателю французской спелеологии.

Я не буду здесь останавливаться подробно на этом спуске — о нем уже рассказывалось раньше[3], но все же не могу не упомянуть об этой пропасти глубиной 67 метров, в которую я спустился с помощью тонкой изношенной веревки и где мне пришлось испытать немало волнений. Эта пропасть находится в расстоянии около двух километров от другой — Хенн-Морт, куда я через 35 лет спустился до глубины полкилометра, но уже не один и не с простой веревкой, а вооруженный разнообразным снаряжением и с многочисленной группой.

Маленькие пещеры Бакуран, Эскалера, Монсоне, Планк могли привлекать только ребенка, а затем подростка, получивших в них свое посвящение в спелеологию.

Но прежде чем приступить к настоящим исследованиям уже в двадцатилетием возрасте (в 20 лет я бы спустился в вулкан или в трещину ледника!), нужно было постепенно и медленно приучать себя; и вот на этом-то процессе постепенного приобщения здесь и делается остановка, чтобы дальше перейти к настоящим экспедициям и открытиям уже взрослого, прошедшего войну человека.

ДРЕВНЕЙШИЕ СТАТУИ В МИРЕ

В августе 1922 г., когда я систематически исследовал гроты Комминжей, мне случилось проникнуть в каменистый туннель, служивший ложем подземному ручью. Присутствие потока заставило меня у входа в пещеру раздеться и приступить к ее исследованию голым при свете обыкновенной свечи, — такой простотой отличались в то время мои методы и мое снаряжение.

Пройдя около 60 метров по галечному дну, по которому струился ручей, я заметил, что вода становилась глубже, а потолок все понижался. Дальше пришлось идти согнувшись вдвое, затем потолок спустился до самой поверхности ручья, образуя заполненный водой сток. Это смыкание воды с камнем, называемое спелеологами сифоном, представляло опасное препятствие и было, собственно, пределом проникновения в пещеру, здесь следовало бы бить отбой. Но воспоминания об исследованиях в других местах и мое всегдашнее упорство толкали вперед, и я решился форсировать сифон.

Вода, выходившая из-под свода, доходила до плечей, — опасность такого рискованного предприятия в одиночку была очевидной: потолок мог бы касаться воды на всем течении потока, можно было наткнуться на замыкающую ложе потока каменную стену, попасть в карман отравленного воздуха, упасть в пропасть или безнадежно завязнуть в грудах ветвей, нанесенных водой.

Но с другой стороны, возможность открытия обширной пещеры и остатков, датируемых ледниковой эпохой, когда грот не был заполнен водой, подстрекала сделать попытку.

Зажженная свеча поставлена на каменный выступ, глубоким вздохом легкие наполняются для двухминутного погружения (привычное дело!), и с одной рукой протянутой вперед, а другой касающейся потолка вступаю под свод. С чрезвычайной тщательностью ощупываю потолок — пальцы мне заменяют глаза.

Нужно было не только идти под водой вперед, но и думать о возвращении. Я заторопился насколько возможно продвинуться дальше, как вдруг моя голова вынырнула из воды, и стало можно дышать. Где я находился? Я не знал: мрак был полный, и рассмотреть что-нибудь не было возможности. Сам того не зная, я прошел подо всем сводом, образующим сифон. Но нужно было немедленно вернуться, — в таких случаях самое опасное потерять ориентировку. На следующий день я опять был у входа в сифон, запасшись спичками, свечами, а также резиновым купальным колпачком. Этот простой водонепроницаемый колпачок даст возможность зажигать свет после каждого ныряния или падения в воду.