Тридцать лет под землей - [15]

В последний момент мне пришлось отказаться, потому что мой сын Рауль сломал себе в пропасти ногу, а дочери Жильберте была проведена операция после острого приступа аппендицита, случившегося с ней в пещере[34] До меня дошли только отголоски экспедиции 1951 г. О ней мне рассказал мой верный ученик и друг Марсель Лубен.

Жорж Лепине, открыватель пропасти, первым смело спустился до низа большой вертикальной полости, где он нашел огромный, очень хаотичный зал.

За Лепине последовал Жак Эрто, который, оказавшись в зале, заподозрил существование нижнего этажа.

Лубен и Тазиев, составлявшие отдельную партию, присоединились к ним и прошли зал из конца в конец. Лубен, пробравшись сквозь опасную узкую лазейку среди шатких камней, спустился по лестнице во второй, еще больших размеров зал и в глубине его нашел подземный поток, находящийся в 500 метрах по вертикали от входного отверстия.

С этого дня огромную полость стали называть «Пропастью Лепине»[34]. Первый зал также получил название «Зал Лепине», чтобы увековечить подвиг смелого спелеолога. Что касается второго зала, то Лубен в память рекорда глубины, поставленного одной молодой женщиной в 1935 г. в пропасти Мартеля (Арьежские Пиренеи), посвятил ей свое открытие и назвал второй зал «Залом Элизабет Кастере»[35].

Огромная глубина первого колодца и колоссальные размеры обоих залов были серьезным препятствием для продолжения исследования, но в основном они были прекращены из-за плохой работы лебедки-велосипеда., Подъем наверх последних членов отряда проходил с мучительным трудом: зубчатые колеса и некоторые детали совершенно стерлись.

На будущее нужно было обзавестись более основательным и совершенным устройством, чем и занялся Козине в предвидении кампании 1952 г.

ТРАГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1952 г.

Экспедиция 1952 г. еще жива в памяти всех трагическим происшествием — смертью в глубине пропасти Марселя Лубена, упавшего в колодец с большой высоты во время подъема наверх.

Но сначала казалось, что предприятие обещало быть успешным, и его первые этапы протекали в обстановке живого энтузиазма именно благодаря Марселю Лубену, ставшему душой экспедиции, заражавшему всех своей отвагой и кипучей энергией. Те, кому в прошлом году приходилось пользоваться легкой лебедкой-велосипедом, ободрились при виде значительно улучшенной стокилограммовой лебедки, приводившейся в действие электромотором.

Правда, в конечном счете новая машина не оправдала возлагавшихся на нее надежд и причинила не мало затруднений из-за ряда аварий и вселявших тревогу остановок. Но нужно напомнить и подчеркнуть, что несчастный случай, окончившийся смертью Лубена, не может быть отнесен за счет плохой работы лебедки, потому что произошел он исключительно вследствие несовершенства системы крепления стального троса.

Макс Козине был первым, решившимся подняться с профессором Пикаром в не затронутую до того человеком область стратосферы. Опять же он и опять с профессором Пикаром спроектировал и построил первый батискаф и сделал первую попытку погружения на большую глубину. Их первый стратостат, так же как и их первый батискаф, были после воспроизведены, и именно на подобных же машинах были осуществлены другие подъемы на большие высоты и подводные погружения на большие глубины[36].

Мой верный и несчастный друг, мой лучший ученик Марсель Лубен стал жертвой технической погрешности во время экспедиции, организованной и руководимой моим товарищем и коллегой Максом Козинсом. И тем не менее было бы несправедливо, как это часто делают, обвинять его в гибели Лубена. Я со своей стороны никогда не переставал восхищаться Максом Козинсом и уважать его.

Девятого августа 1952 г. при ярком солнце Лубен в полном снаряжении первый должен был спуститься в пропасть. Стечение народа было огромное: журналисты, фотографы, представители кино, туристы, пастухи, карабинеры и жандармы — все склонились над краем пропасти, внимательно следя за подготовкой к спуску.

Несмотря на торжественность минуты, Лубен шутил и шутил до самого последнего мгновения.

Его высокая фигура, уверенные движения, энергичное лицо — все создавало впечатление полной уравновешенности и непоколебимой веры в себя.

Уже прикрепленный к тросу и собираясь опуститься в черную пустоту, он отыскал меня глазами и широким прощальны. м жестом крикнул: «До свидания, папа».

Он любил называть себя моим «духовным сыном», так как я его посвятил в спелеологию, когда ему было 16 лет, но в этом обращении он назвал меня отцом в первый раз, и я так же весело ответил: «Прощай, мой сын». В последний раз в жизни он улыбался и любовался солнечным светом; живым я его больше не видел.

Затем опустились Тазиев, Лябейри и Оккьялини. Все четверо имели определенную программу: организовать главный лагерь на глубине 380 метров в зале Лепине; провести детальное обследование зала Элизабет Кастере, еще очень плохо известного, и затем бросить 40 килограммов флюоресцеина в подземный поток; окрашивание должно было уточнить место появления потока на поверхности, где-то в долине.

Пятью днями позже (под землей все протекает медленно и с трудом) Лубен мне телефонировал из глубины пропасти, что программа выполнена целиком и что, кроме того, он подозревает о существовании третьего огромного зала. Но сказал, что чувствует себя уставшим и к тому же его беспокоит плечо, разбитое во время исследования пропасти Хенн-Морт, и что он решил подняться.