Тридцать два обличья профессора Крена - [7]

- Разуйте глаза, - посоветовал мальчишка. - Вы или слепы, или тупы, а вернее, и то, и другое. Я - вершина человеческих достижений и Монблан научной мысли. Каждое слово, написанное мной, фотографируют под микроскопом. Даже буквы в моих записных книжках сверхъестественны, так пишут мои биографы. Во всех городах мира мне поставлены памятники. Что вы так вытаращились на меня. Я этого не люблю!

Это была нечеловеческая схватка с собой, но я не дал вырваться наружу бешенству.

- Не знаю, что удержало меня от того, чтоб выпороть вас. Но если вы через минуту не вылетите в ту дверь, вам не поздоровится.

Он поспешно вскочил. Ужас исказил его наглое некрасивое лицо.

- Не смейте, я вас боюсь! - захныкал он. - Что вам от меня нужно? Вычтите мое жалование за лекции, хоть за три года вперед, но не трогайте. Я предпочитаю иметь дело с солидными людьми.

Я шел на него с распахнутыми руками, как на забившегося в угол зверька. Никого я так не ненавидел, как это дрянное существо. Он полетел на пол после первой же пощечины. Я добавил пинок ногой.

- Вставай и уходи! Нет, стой! Признавайся, не то вытрясу душу! - Я бешено мотал его из стороны в сторону. - Тебя подослал Роуб? Неужели этот идиот сумел так проникнуть!.. Будешь отвечать?

- Вы меня задушите! - пищал мальчишка. - Дайте глотнуть воздуха! Восемь лет я одиноко работаю над усовершенствованием людей, а люди меня ненавидят. Что я вам сделал плохого?

Я швырнул его на ковер. Мальчишка скорчился и тихо плакал. У меня тяжело стучало сердце. Я начал понимать, что попал в скверную историю.

- Я думал, настал час моего торжества! - по-стариковски причитал мальчик. - Мне так хотелось поиграть земным шариком, побросать его из руки в руку-у-у!

Я не отрывал от него глаз. Все сходилось в одну страшную точку. У меня оглушительно звенело в ушах.

- Прекрати плач! Я тебя больше и пальцем не трону, хоть ты заслуживаешь и не такой взбучки.

К нему моментально возвратился прежний вид. Он подбежал к столу и взгромоздился на него, сбросив на пол мои записи.

- Отлично, профессор! - сказал он. - Можете держать себя свободно. Дышите глубже и размахивайте руками в ритм вздоха. Вижу, что не ошибся, считая вас двуногой акулой. Пока я сижу у вас на спине, а не в пасти.

У меня оставался один шанс, только один шанс! Я в смятении зажмурился, лишь потом заговорил:

- Ты упомянул о восьми годах работы? По виду не скажешь, что ты изнурен. Мне кажется, тебе больше знакомы шалости, а не труд.

Он поглядел на меня с презрением.

- Я не собираюсь подвергать сомнению ваши интеллектуальные способности. Вряд ли существовал более тупой осел, чем вы. Даже слепая летучая мышь увидала бы, что я только что появился на свет.

- Из чана? - спросил я глухо.

- Откуда же еще?

- Зачем же ты говорил о годах работы?

- Без коварства с такими, как вы, нельзя. Вас интересуют пустяки. Сто лет я работал или ни единой минуты - какое это имеет значение?

Я так глубоко задумался, что не слыхал телефонного звонка.

- Возьмите трубку, - сказал мальчик. - И пошлите к черту того, кто мешает нам разговаривать.

Это был Мартин.

- Час ночи, профессор. Напоминаю, что пора спать.

- Я уже сплю, - сказал я. - И вижу страшный сон, Мартин.

- Лучше видеть плохие сны, чем проводить ночи без сна, - заметил Мартин. Он любил изрекать максимы, почерпнутые из романов мисс Вудворт.

Я повернулся к мальчику. Надменно закинув крохотную голову, он смотрел на меня свысока. Это был, конечно, я - вот отчего он показался мне знакомым. Этот отвратительный уродец был собран из моих черт, нашпигован моими мыслями, озвучен моими словами. Я не мог его принять, это было слишком чудовищно!

- Скажете ли вы наконец, что вам нужно? - сварливо поинтересовался мальчик. - Я ведь уже объяснял, что спешу.

Я закурил сигару, мне надо было успокоиться.

- Вы оглохли, профессор?

- Нет, я хорошо слышу. Вы куда-то спешите. Я хотел бы знать, куда вы спешите?

На этот раз он, кажется, искренне удивился.

- Как - куда? Наружу! Если вы не глухой, то слышали, чего мне надо. Я поиграю земным шаром, потом брошу его себе под ноги. Надеюсь, он далеко не откатится. И я намерен полюбоваться своими памятниками. Вы имеете возражения?

- Только одно: сейчас ночь, а земной шар не везде освещен. Вам придется переночевать в нашей гостинице.

Он грозно нахмурился. Мне кажется, он колебался, не ударить ли меня ногой.

- Что за тон, профессор? Придется! Это мне, что ли, придется? Поняли вы наконец, с кем разговариваете?

Теперь я крепко держал себя в руках.

- Простите, я не хотел вас оскорблять. Я очень бы попросил вас соскочить со стола и пройти за мною...

- Я пойду впереди вас, - сказал он высокомерно. - Показывайте, куда идти.

Из лаборатории в гостиницу можно попасть по коридору. Гостиница небольшая, на полсотни номеров - была роскошна. Обслуживание в ней вели автоматы: электронные швейцары охраняли здание, электронные горничные убирали, электронные официанты подавали еду и вина. Она предназначалась для наших гостей - акционеров, военных экспертов, членов парламента. Но мне больше некуда было девать мальчишку.

- Ваш номер - первый! - сказал я. - Три личных комнаты, ванная, гостиная на двадцать человек. Карточка занумерованных вин и блюд на столе, номер набирайте на клавиатуре.