Трибунал - [67]

— И кровь била из него струями, — радостно улыбается Грегор. — Все вокруг было в крови! Она струилась по сточным канавам! Это походило на Стокгольмскую кровавую баню[98]!

— Перед уходом я всадил ему в задницу три пули, — нагло заявляет Малыш, сгибая указательный палец.

— Merde alors![99] Что вы сделали с трупом? — деловито спрашивает Легионер.

— Бросили в очень глубокий подвал, — с пылкостью отвечает Малыш. — Слышали б вы, как он шлепнулся на дно!

— Надеюсь, ты сможешь найти этот подвал снова? — спрашивает Порта с недоверчивым блеском в глазах.

На другое утро Гофман выводит их на чистую воду.

— Много вчера было крови? — саркастически спрашивает он, встав перед Малышом.

— Много, — заверяет его Малыш. — Литров двенадцать — пятнадцать, не меньше!

— А труп вы бросили в глубокий подвал? — продолжает Гофман.

— Честное слово, — торжественно заверяет Грегор. — Мы слышали тяжелый удар, когда он шмякнулся.

— Тогда, может быть, вам будет интересно узнать, что я только что разговаривал с этим трупом по телефону и что этот труп обещал обратить на нас очень серьезное внимание!

Малыш хочет повернуться и побежать со всех ног, но в живот ему упирается дуло автомата.

— Стой на месте, — угрожающе улыбается Порта. — А то покажу, как лживых ублюдков вроде тебя стирают с лица земли!

— Тут, должно быть, какая-то ошибка, — в смятении мямлит Грегор.

— Конечно! И очень большая! — рычит, скрежеща зубами, Гофман. — Но ясно одно. Я разговаривал с Эмилем Зигом. Может, вам также будет интересно узнать, что поступило сообщение о попытке убийства финского сержанта и что это дело поручено Зигу!

— Скверное дело, — вздыхает Малыш.

— Рассказывайте, — требует Порта, сузив глаза.

— Было темно, как у каннибала в заднице, — объясняет Грегор. — Мы стреляли в какого-то идиота, но, видимо, это был не Эмиль, раз герр гауптфельдфебель разговаривал с ним сегодня по телефону. Не часто бывает, чтобы звонили покойники!

— Нужно его прикончить, — решительно говорит Вольф. — Другого выхода просто нет.

— Еще бы, — замечает Порта. — Он опасен, как кобра в теплой постели, и теперь жаждет нам отомстить!

— А нельзя заявить на него в гестапо? — наивно предлагает вестфалец. — Шантажировать людей — это преступление.

— Ты до того туп, что вообще странно, как до сих пор живешь на свете! — презрительно кричит Малыш. — Только слабоумные просят гестаповцев о помощи!

— Предлагаю устроить налет на его берлогу и отстрелить ему башку, — говорит Грегор, наполняя стаканы пивом из запасов Вольфа.

— До него будет трудно добраться, — говорит Барселона с сомнением в голосе. — Он живет в центре старого форта. Ворота там крепкие, как в тюрьме.

Порта поднимает свой стакан и с жадностью пьет, потом запускает зубы в кусок горячей свинины.

— Я знаю этот треклятый форт. Без большого количества тротила туда не ворваться. При этом взлетит на воздух много людей, но и для нас дело может кончиться внезапной смертью. Дайте мне чашку кофе, я придумаю что-нибудь еще!

— У меня есть план, — говорит Малыш, вертя свой автомат. — Давайте пригласим этого идиота к себе и основательно обработаем. Я знаю способ сделать из него приличного, рассудительного гражданина.

— Не годится, — говорит Порта. — Зиг — жулик и не успокоится, пока не оберет нас до нитки.

— Я могу превратить его в учителя воскресной школы, — самоуверенно кричит Малыш. — Послушайте! Вот замечательный план. Когда он появится, поднесем ему приветственный стакан в память о старых временах. Потом позаботимся о его личном удобстве. Он наверняка захочет сделать педикюр. Я вынимаю свой боевой нож и отрезаю ему мизинец на левой ноге, чтобы ступне было просторнее в его узких офицерских сапогах. Если после этого он не образумится, мы объясним ему, что обе стороны попусту тратят время и лучше разойтись. За дверью обратим внимание, что этот бедняга хромает, потому что на ступнях у него разное количество пальцев. И что делают старые друзья для помощи этой твари? — вопрошает Малыш и с гордостью оглядывает нас.

— Капают кислотой ему на затылок, — великодушно предлагает Порта.

— Нет-нет! Никаких жестокостей, — отвергает это предложение Малыш. — Оставим их нацистам и коммунистам. Мы гуманные люди. Не расстреливаем человека только потому, что он хромает. Нет, мы снимаем с него правый сапог и отрезаем мизинец. Тогда сапоги будут хорошо сидеть и он не натрет мозолей!

— Вряд ли ему это понравится, — говорит Барселона, с нежностью глядя на свои ноги.

— Ну и пусть, — с презрением говорит Малыш. — Но, думаю, после этого он останется с нами ненадолго обсудить дела. Во всяком случае, подумает, что у него еще есть восемь пальцев на ногах, десять на руках, два больших вислых уха и большой безобразный нос посреди рожи, и мы можем избавить его от них.

— Не забывай, что у него еще есть детородный орган, — радостно выкрикивает Порта. — Отрежем его и воткнем ему в рот, чтобы он представил, будто попал в компанию извращенцев!

— Не пойдет, — угрюмо говорит Барселона. — Если не сможем расплатиться с этим ублюдком, чтобы он помалкивал, остается только одно: ликвидировать эту крысу! Это будет первое разумное убийство за всю войну!