Три женщины - [62]

Однако массового протеста итальянцы не выразили. Уже давал себя знать тоталитарный режим. Королевская семья тоже смолчала. Король Витторио Эммануэль был слишком осторожен, чтобы из-за антисемитизма вступать в конфликт с Муссолини, а престолонаследник принц Умберто ничего не мог предпринять без согласия отца, и к тому же тайная полиция знала, что принц — гомосексуалист, и могла помешать ему наследовать престол.

* * *

«Декреты» потрясли и Маргариту. Она начала метаться. Уехала в Швейцарию, потом во Францию прощупать почву для эмиграции. Донесения тайной полиции об этих поездках насторожили Муссолини, и он приказал не спускать с нее глаз, о чем Маргарите стало известно.

Поэтому она решила ехать в Америку. Но, не имея американской визы, послала из Парижа отчаянную телеграмму знакомым в Америке: «Помогите мне выбраться из ада».

Маргарита металась не зря. В эти же дни сын Муссолини, Витторио, по просьбе своего еврейского друга, спросил отца, что тот должен делать.

— Умный еврей, — ответил Муссолини, — должен уехать не только из Италии, но и из Европы.

Из Америки ответ все не приходил, и Маргарита вернулась в Рим. Там она узнала, что Муссолини велел выслать из Италии английского журналиста, который на встрече с коллегами сказал, что, кроме «Декретов», Муссолини не предпримет никаких антиеврейских мер, потому что до недавнего времени он брал деньги у евреев и был чуть ли не на содержании у своей бывшей любовницы Царфатти.

Серия новых статей в «Иль пополо д’Италия» предлагала в дополнение к «Декретам» убрать евреев с любой работы, потому что у них нет никаких духовных ценностей, а следовательно, они недостойны выполнять какую бы то ни было работу в фашистском государстве.

Еще находясь во Франции, Маргарита распустила слух, что собирается опубликовать за границей другую, на сей раз подлинную биографию Муссолини со всеми компрометирующими его письмами и документами. Она полагала, что напугает его и он поостережется. Зная, что у Маргариты есть против него компрометирующие материалы, Муссолини действительно предпринял некоторые меры предосторожности. Министру финансов он сказал, что был бы рад избавиться от Маргариты, а Маргаритиному знакомому, одному из членов Великого совета, — что давно уже позаботился о том, чтобы Маргариту отовсюду уволили. «Разумеется, с выходным пособием», — добавил он. С этими словами Муссолини достал из сейфа папку и вынул из нее фотографию памятника Роберто Царфатти. На памятнике не было креста.

— Вот вам еще один пример неискоренимого упрямства еврейской расы, — закончил Муссолини.

* * *

29 сентября 1938 года было подписано Мюнхенское соглашение между Германией, Италией, Францией и Англией, по которому Судетская область Чехословакии отошла к Германии. Европа ликовала, пребывая в убеждении, что избежала новой войны.

Толпы итальянцев стояли вдоль всего пути следования поезда Муссолини, когда он возвращался из Мюнхена, а на одной из остановок его встретил сам король, специально прибывший из загородного дворца, чтобы выразить свои поздравления.

— Ну что ты думаешь? — спросила Фьяметта, когда они с матерью прочитали утренние газеты. — Будет мир?

— Будет война, — уверенно ответила Маргарита. — Тем более что на примере Гитлера у Муссолини разыграется аппетит. Одной Абиссинии ему теперь будет мало.

Кто же не понимает, что Италию нужно покинуть! Но одно дело понимать, а другое — решиться на такой шаг. А дети? Амедео с семьей уедет. Но Фьяметта, ей-то зачем уезжать? Ее муж — граф Гаэтани. Его род — один из самых аристократических. Ну, а коллекция живописи и скульптуры? А имущество?

* * *

Муссолини собрал Великий совет, чтобы обсудить дальнейшие меры против евреев. Евреи, сказал он, пытались устраивать демонстрации во время визита Гитлера в Италию и возглавляют антифашистскую оппозицию в Италии. Не важно, что эта оппозиция ничтожна. Поэтому он предлагает в дополнение к антиеврейским мерам, перечисленным в «Декретах», ввести еще и те, которые приняты в Германии, а именно: ограничить свободу передвижения евреев, закрыть им доступ ко всем профессиям и провести их перерегистрацию, «считая евреями всех лиц с примесью еврейской крови». Великий совет решил принять предложение Муссолини, но оно не было опубликовано. Чтобы подготовить общественность, Муссолини приказал усилить антиеврейскую кампанию в газетах и по радио. Целый месяц итальянцам втолковывали, что евреи — источник всех их несчастий и что нечего жалеть евреев.

А тут в Германии с ведома властей нацисты устроили еврейский погром[258].

Это уже было слишком. Против антиеврейских мер выступили некоторые священники. Иезуит Таччи-Вентури, обвенчавший Муссолини с Ракеле и крестивший их детей, обратился к нему с просьбой проявить милосердие к евреям. Даже родная сестра Муссолини не выдержала и попросила его сжалиться над евреями, напомнив о его любви к Маргарите. Муссолини только выругался.

* * *

В Италии проходили торжества по поводу двадцатилетия победы Италии в Первой мировой войне. Маргарита, как мать героя, собиралась на них пойти, а Фьяметта с мужем убеждали ее не ходить, зачем подвергать себя новому унижению.